Перспектива остаться одной в Лондоне не вызвала у миссис Кроу энтузиазма, и поначалу она даже произнесла несколько обидных слов в адрес мужниной работы, требующей постоянного его отсутствия. Впрочем, настроение изменилось, как только она осознала, какие опасности могут подстерегать возлюбленного по пути к далекому континенту. Далее за дело взялось воображение, так что в течение остававшейся до отплытия недели миссис Кроу несколько раз просыпалась посреди ночи взволнованная и едва ли не в истерике. Ей снилось, что дорогого Энгуса окружила орда улюлюкающих краснокожих, каждый из которых вознамерился снять с доблестного британского полицейского скальп. Сильвия Кроу не очень хорошо представляла себе, что же такое на самом деле скальп, и неопределенность в этом вопросе только добавляла ее ночным фантазиям ужаса и, как ни странно, окрашивала их в эротические тона.
Инспектору стоило немалых усилий развеять худшие из страхов супруги заверениями в том, что ни в какие контакты ни с какими индейцами он вступать не намерен, а большую часть времени проведет в городе Нью-Йорке, который не так уж сильно отличается от Лондона.
Впрочем, едва увидев с палубы парохода деревянные трущобы набережной Нью-Йорка, Кроу понял, что два города похожи между собой, как гвоздь на панихиду. Сходные черты, конечно, имелись, но основополагающий ритм, задающий тон жизни всего города, был здесь совсем другим.
Кроу прибыл в Америку в первую неделю марта после волнительного путешествия и несколько первых дней ощущал себя посторонним в бурлящем, не знающем покоя городе. «Считается, что здесь говорят на английском, — писал он жене в одном из первых писем, — но, по правде говоря, нигде в Европе я не ощущал себя таким чужаком, как здесь. Полагаю, тебе бы тут не понравилось».
Спустя какое-то время Кроу пришел к выводу, что различие заключается, прежде всего, в стиле жизни. Подобно Лондону, Нью-Йорк, видимо, отражал зияющую пропасть, разделившую богатых и бедных: невиданная, бьющая в глаза роскошь соседствовала с откровенной коммерциализацией и ужасающей нищетой, причем вся эта драма разыгрывалась одновременно на дюжине разнообразных языков артистами всех цветов кожи, как будто от всех народов мира зачерпнули по пригоршне, перемешали все хорошенько в плавильном тигле да и выплеснули в этот уголок Земли. Тем не менее, даже в тех городских кварталах, где нищета не только бросалась в глаза, но и била по прочим органам чувств, инспектор ощущал глубинную ноту надежды, полностью отсутствующую в Лондоне. Казалось, сам пульс города, его кипучая жизненная сила несет в себе и приносит в самые грязные его закоулки обещание лучшего.
