— Найдем Петруччо, я чую, найдем, — вопреки нотке неуверенности в голосе Клопа, уверенно заключил я. — А с ним и Дашу найдем, и, думаю, край — завтра вечером будем уже в Питере.
— Хотелось бы верить!.. — произнес Гоша.
Тем временем мы подъехали к съезду на Ленинградское шоссе и повернули налево, в сторону Санкт-Петербурга. Вернуться к дому бабы Зои было бы чересчур рискованно: там же дети и отец Ярослава, и навлечь на них уголовников, которые, скорее всего, через какое-то время спохватятся и поедут разыскивать своего, было недопустимым.
Отъехав на километра три-четыре от того перекрёстка, Клоп попросил Ярослава, который уже заметно нервничал и то и дело оглядывался по сторонам, свернуть направо, на какую-то грунтовую дорожку, по всей очевидности не видавшую автомобильного колеса уже несколько лет. Заехали в лесной массив, замаскировали машину. Бойцы по очереди держали под прицелом пленного, а остальные тем временем спали.
…Часа в четыре, когда пробивавшееся целый день сквозь густые ветви здоровенных дубов солнце начало медленно скатываться к горизонту на западе, все, кроме нашего заложника, поели тушёнку с хлебом и запили водой из канистры, которые наличествовали в багажнике машины. Пора было выдвигаться на поиски места традиционной охоты Петруччо и компании. Пленник примерно обозначил область поиска, указав на карте границу зоны, контролируемой их преступной группировкой, а также наиболее излюбленные места охоты их шатии-братии. И вскоре мы выехали на параллельную Ленинградскому шоссе дорогу, пролегающую вдоль лесополосы, и начали наши несколькочасовые прочёсывания окрестностей в надежде услышать либо что-то обнадёживающее из рации, либо выстрелы охотников, на которых охотились мы. Проехали сначала километров семь в одну сторону, затем столько же в другую. Катались и вдоль Ленинградской трассы, и вглубь от неё, помечая на карте места, где мы уже побывали. В половине шестого уже окончательно стемнело. Радовало то, что занимающая своё место на небе луна была полной и светила очень ярко, а на небе не было ни облачка. Поэтому, от греха подальше, мы ехали с выключенными фарами.
…Гоша то и дело крутил регулятор частот на рации, чтобы попытаться на различных диапазонах уловить хоть какой-нибудь сигнал, но там лишь тихонечко шипела без единого намёка на присутствие в эфире каких-либо посторонних сигналов… Как вдруг Гоша выкрикнул "Стоп" и попросил заглушить мотор. Когда в машине стало совсем тихо, Гоша с минуту покрутил регулятор, после чего сквозь монотонное шипение до наших ушей донёсся какой-то слабо уловимый гул. Или, лучше сказать, пищание, похожее на звук, издаваемый телевизором, настроенным на ничего не транслирующий в данный момент канал, а показывающий лишь калибровочное цветное изображение. Почему-то звук из рации вызвал у меня ассоциацию именно с тем звуком, сопровождающим пёструю непонятную картинку, и который я зачастую слышал в детстве из нашего телевизора, если включал какой-то канал рано утром в выходной день, когда тот ещё не начал свою работу. "Поймал!" — радостно воскликнул Гоша, когда настроил рацию на такую частоту, что сигнал стал очень отчётливым и достаточно мощным.
