Пейдж глубоко вздохнула и попыталась унять колотящееся сердце.
— Не понимаю, каким образом это связано с…
— Сексуальная привлекательность, как я сказал, внутри человека. Хочешь узнать все о сексе, тогда для начала познай себя. Ты должна почувствовать свой внутренний потенциал. Это самое главное. Почувствовать. Не нужно думать, не нужно понимать. Только чувствуй. Поэтому я прошу тебя закрыть глаза. Чтобы ничто тебя не отвлекало.
Девушка нервно выдохнула и кивнула.
— Хорошо.
Ее веки опустились, и она погрузилась в темноту. Единственное, что связывало ее теперь с окружающим миром, был его голос. Который вдруг оказался таким бархатным, сексуальным эхом отдававшимся в ее голове.
— Прислушайся к своему дыханию, — говорил он. — Сосредоточься на каждом вдохе и выдохе.
Пейдж выполняла все в точности, ощущая, как с каждым вдохом натягивается кружевная ткань ночной сорочки, прилипая к коже. По рукам побежали приятные, едва уловимые мурашки. Пульс застучал молоточком в висок. Девушка сделала глубокий вдох, провела рукой по груди и встрепенулась от неожиданного удовольствия.
— Теперь сконцентрируйся на аромате своих духов.
Она вдохнула запах спелых яблок и корицы — давно знакомый, но вместе с тем новый. Никогда раньше он не казался Пейдж таким дурманящим, завораживающим, как сейчас, когда она стояла посреди спальни с закрытыми глазами, слыша, как колотится в груди сердце. Она вдохнула еще и еще, упиваясь благоуханием, наслаждаясь напряжением, охватившим ее тело.
— Раздевайся.
При любых других обстоятельствах Пейдж и не подумала бы подчиниться его приказу. Но сейчас она была словно пьяна от всех этих необычных ощущений. И взволнована. Девушка спустила с плеч тонкие лямочки ночной сорочки, и та медленно соскользнула на пол. Она стояла перед Джеком в одних трусиках, ощущая разгоряченной кожей прохладный воздух. Руки потянулись к трусикам, но его голос остановил ее:
— Дотронься до груди.
От его слов Пейдж охватило смущение, быстро уступившее место волнению. Сердце билось слишком часто. Где-то в желудке она ощутила спазм предвкушения. Останавливаться и отступать было поздно. Ей и самой уже хотелось дотронуться до груди, почувствовать ее мягкость, упругость.
Первое прикосновение словно молнией пронзило ее тело. Она почувствовала странное, необъяснимое наслаждение. Девушка шумно выдохнула, разорвав мертвую тишину, повисшую в комнате.
— Боже, как ты красива. — Его голос, обычно такой ровный, спокойный и обольстительный, показался ей сдавленным и хриплым. — Открой глаза, Пейдж. И посмотри на меня.
