— Хорошо, — повторил он несколько громче.
Девушка подняла на него влажные глаза.
— Что хорошо?
— Я согласен.
Пейдж пристально посмотрела на Джека, моментально забыв о бумагах, когда до нее дошел смысл его слов. Он смотрел на нее своими прекрасными серыми глазами, и ее тело тянулось к нему и трепетало от предвкушения.
— На что согласны?
Не хочет же он сказать… Не имеет же он в виду… Не…
Уголки его губ медленно поползли вверх, завораживая девушку. На щеке появилась дивная ямочка.
— На это, детка. — Джек развернулся и вышел вон.
Вот так самый ужасный день в жизни Пейдж неожиданно превратился в самый прекрасный.
Хорошо.
Это слово эхом отзывалось в ушах Джека, летело следом за ним, пока он спускался по лестнице редакции «Вестника». Еще не было случая, чтобы он сожалел о сказанном, но сейчас сомнение холодной змеей заползло в душу. Пейдж Кэссиди слишком мила и наивна. И ей так шел этот сарафан в цветочек!
Проклятье, он ненавидит такие расцветки, предпочитая что-нибудь изысканное и сексуальное. И уж конечно, он не станет терять разум от женщины в очках. Что за нелепость? Но почему же тогда ему так нравится то, как сидят у нее на носу эти огромные очки?
Просто природное влечение — ничего больше. Последние полтора месяца Джек Мишен безвылазно просидел на ранчо в Нью-Мексико, тренируя одну весьма строптивую кобылку. Он жил за сотню миль от ближайшего города и, наверное, за две — от ближайшей женщины. А потом позвонил Джимми и сообщил о предстоящей свадьбе. И Джек приехал домой.
Ему была нужна женщина. Срочно! Видимо, это желание и наполняло его голову безумными мыслями вроде той, что Пейдж Кэссиди выглядит очень сексуально с испачканным чернилами подбородком.
Ну конечно, он страдал от неудовлетворенности. Это же яснее ясного. А еще от легкой формы идиотизма.
— Эй ты, думаешь, можно сбежать с работы, а старик даже не заметит? — Низкий скрипучий голос отвлек Джека от размышлений о собственном психическом здоровье.
Ну и слава богу.
Чем меньше он станет думать о своей моментальной и жаркой реакции на Пейдж Кэссиди, тем лучше для него. Размышления всегда доводили его до беды. Хватит с меня проблем, решил Джек и повернулся к пожилому мужчине, стоявшему в дверях бакалейной лавки.
Прошедшие двадцать лет мало изменили Сесила Макгроу. Даже с белыми, как снег, волосами и морщинками, испещрившими все лицо, он по-прежнему походил на мощный старый дуб, что рос под окном дома матери Джека. Видимо, время легло тяжелым грузом на его плечи, согнув их. По крайней мере Джек помнил Сесила осанистым и высоким еще с тех пор, как после школы помогал ему упаковывать товар в коробки. Однако годы ничего не смогли сделать с его характером: Сесил все так же кривил рот в улыбке, стоя у дверей своего магазинчика в белоснежном фартуке и красной бабочке и протирая только что привезенные яблоки.
