В те времена я иногда обращался за дружеским советом к Киму Филби, асу шпионажа, еще в 1963 году сбежавшему под угрозой ареста из Бейрута в Советский Союз и мирно жившему в небольшой квартире в Трехпрудном переулке. Там было легко и уютно, там стояли на полках великолепные фолианты от Эдуарда Гиббона и Энтони Троллопа до Грэма Грина, а жена Кима Руфина Ивановна потчевала нас отменными блюдами, вполне соответствующими скотчу «Джонни Уокер» с черной наклейкой.
Сам Ким Филби был типичнейшим англичанином старой закваски: юность в колониальной Индии (пробковые шлемы, белоснежные костюмы, стек, зажатый в руке и готовый обрушиться на спину непокорного раба), аристократические школа Вестминстер и Кембриджский университет, закрытые клубы на Пэлл-Мэлле (ожесточившийся Байрон назвал этот проспект «дорогой в ад», дай бог каждому такая дорожка!), высокие связи в кругах истеблишмента, работа в прославленной Сикрет Интеллидженс Сервис (a propos добавим, что на благо КГБ).
И сам облик Кима: обаятельное заикание, серый кардиган на плечах и темноватый галстук, пересеченный голубыми полосами, вельветовые штаны рыжего цвета, мягкие манеры, джентльменские уклончивость и сдержанность, суховатый юмор, бегущий подтекстом по речи, — просто живое воплощение английского национального характера…
Когда я сообщил Филби, что работаю над проблемой национального характера англичан, он воспринял это как тонкую шутку и добродушно хмыкнул. Увидев, что я до безумия серьезен (в голову приходит кот, сидящий на ящике с песочком), он окаменел и после продолжительного заикания с ужасом спросил:
— Майкл, а зачем все это надо?
— Как зачем?! Разве мы не должны знать психологию англичан и их традиции? — Я даже захлебнулся от переполнявшего меня пафоса. — Мы все время вращаемся в высоких кругах… Представьте, Ким, что сотрудник разведки попал на ужин к англичанам, за столом передают по кругу графин с портвейном, естественно португальским, а он по невежеству оставляет его рядом с собой… разве это не ужасно?
— Пожалуй, вы правы! — вздохнул Ким. — Сколько раз мне хотелось не передавать этот проклятый порт дальше по кругу!
Когда я показал ему анкету, он совсем изумился и устроил мне настоящий допрос: кому пришла в голову столь дикая идея? санкционировало ли это руководство КГБ? каким образом я планирую вести исследование и использовать его результаты? Если бы я не был уверен в честности Филби, то, наверное, решил бы, что он беспокоился за судьбу английских спецслужб, которых мои научные открытия могли превратить в послушных агнцев. Можно представить, что произошло бы с Англией, если бы каждый советский разведчик овладел моей беспроигрышной методикой вербовки англичан: тогда в агентов КГБ мы превратили бы всё население, включая королевскую семью!
