С некоторым опозданием профессор Мартин представил семью доктору Энсти, все еще пребывавшему в собственных мыслях.
– Рад знакомству,- рассеянно сказал он.- Как долго вы здесь пробудете?
– Пока не пойдет транспорт обратно, до послезавтра,- ответил профессор Мартин.
Неожиданно доктор Энсти вышел из подобия транса и вспомнил о правилах гостеприимства. Он сконфуженно улыбнулся миссис Мартин.
– Боюсь, жилое помещение покажется вам несколько тесным, но мы старались как могли. Вы первые гости на этой стороне Луны!
Миссис Мартин уже начала привыкать к необычному жилью и вовсе не удивилась, когда ее проводили в крошечную комнатку на втором этаже, приткнувшуюся к округлой стене купола. В стене был маленький иллюминатор, из которого открывался вид на юг, на широкую равнину, кое-где отмеченную низкими горами с иззубренными вершинами.
Облегченно вздохнув, миссис Мартин опустилась в надувное кресло. Некоторое беспокойство внушал тот факт, что надувной здесь была не только мебель, но и само здание. Что, если в стене появится пробоина? Вероятно, все сооружение схлопнется, словно проткнутый воздушный шарик, и воздух вырвется наружу. Впрочем, что проку волноваться…
Похоже, Дафну занимали подобные мысли. Она подошла к изгибающейся стене, осторожно потыкала ее пальцем, а затем, успокоившись, села в другое надувное кресло.
«Интересно, как на нее повлияло путешествие?» – подумала мать. С Майклом все было понятно – он пребывал в восторге от всего, что видел вокруг. Но насчет Дафны того же сказать было нельзя. Вроде бы ей нравилось, но она много молчала и редко делилась впечатлениями. Возможно, как и многие представители ее поколения, она привыкла воспринимать невероятное как должное.
Однако на самом деле это было вовсе не так. То, что Дафна увидела на Луне,- и прежде всего бесчисленные чудеса неба в окуляре гигантского телескопа – будоражило ее мысли. Она наконец поняла, что наука – это не просто сухие уравнения и скучные книги, в ней есть своя поэзия и магия. Перед Дафной открылся новый мир – мир, в который она вольна была войти.
Она никогда не замечала, пока об этом между прочим не упомянул отец, сколько среди известных астрономов было женщин – начиная с самой знаменитой, Каролины Гершель, которая помогала брату сэру Уильяму записывать результаты наблюдений долгими зимними ночами, даже когда чернила замерзали в чернильнице.
В двадцатом веке все больше женщин достигали успеха в этой быстро развивающейся науке, пока в кое-каких ее областях их число не превысило число мужчин. Обо всем этом Дафна прежде не знала, и теперь в ней просыпалась новая мечта.
