Лаура почувствовала себя никчемной и жалкой. Если бы Мардж знала то, что знает теперь она… Глаза Лауры против воли наполнились слезами, но она сдержала рыдания. Джим пристально смотрел на нее.
— Зачем ты приняла секонал? И такую большую дозу.
Лаура взяла себя в руки. Следует тщательно подбирать слова, чтобы Джим не заподозрил, что его поймали на месте преступления. Пусть думает, что она ничего не знает. Сейчас не время для разоблачений, и, если ей удастся избежать сцены, жизнь снова может войти в свое русло.
— Я понимаю, что сделала глупость, но я так нервничала… И потом, раз уж говорить начистоту, я едва смогла бы вынести твое презрение… очередное свидетельство моей трусости… Я знаю, каким несчастным я тебя сделала с тех пор, как мы уехали из Лонг-Бич.
— Почему ты так говоришь?
— Потому что это правда. Я не могу ужиться с публикой из Голливуда.
Джим передернул плечами и отстранился. Опять она завела старую песню!
— Но ты и не пыталась, — ответил он, занимая наступательную позицию.
— Неправда. И потом, я переживаю в основном из-за тебя. Как ты мог променять интересную исследовательскую работу на возню с этими самовлюбленными, пустыми людьми…
— Я сделал это, чтобы обеспечить тебя и детей.
— Но нам не нужны такие деньги. Будь они прокляты! Я больше не хочу разговаривать. Мне плохо. Наверное, я действительно подхватила грипп.
— Почему бы тебе не спуститься вниз чего-нибудь перекусить? — заботливо спросил он.
Лаура спустила ноги на пол.
— Неплохая мысль. Не будешь ли ты так любезен поставить чайник? Я только приму душ и спущусь.
Джим смотрел ей вслед, пока она шла в ванную.
— Лаура, я правда рад, что ты здесь, со мной, а не в Чикаго, — произнес он нежно.
«Какой циник!» — подумала она.
Лауре очень хотелось взглянуть ему в глаза, но ему, чего доброго, придет в голову дотронуться до нее. Тогда она точно не сможет больше притворяться.
— Я тоже, — бросила она, не оборачиваясь, и открыла в ванной воду.
Лаура, прижав ухо к двери, прислушалась к его шагам внизу и, убедившись, что Джим не может ее слышать, дала волю слезам. Рыдания сдавили горло. Зарывшись лицом в махровое полотенце, она изо всех сил старалась сдерживать их и успокоиться. Но увы, глаза покраснели, нос распух.
Помочь мог только ледяной душ. Сбросив халат, Лаура вступила под колючие ледяные струи. По телу побежал ток, снимая эмоциональное напряжение. Наконец ей стало легче, кожа посинела, но она предпочла бы век стоять под холодными струями, только бы не спускаться вниз. Заставляя страдать тело, она избавляла от мук душу.
