— Это хорошие новости, — произнесла Грэйс, помолчав, — или я не права?
— Как сказать… Он женат.
— Так ты из-за этого уехала?
— Он собирается просить жену о разводе. Они не спят вместе уже много лет.
Да, такие новости счастливыми не назовешь.
— Кто этот мужчина? — спросила Грэйс.
— Мама, ты взяла не тот тон.
Грэйс постаралась говорить более дружелюбно:
— Продолжай, моя девочка, я вся внимание.
— Он профессор английской словесности. Заведующий нашей кафедрой.
— Сколько ему лет, моя милая?
— Сорок восемь, — ответила Кейси.
— Сорок восемь! Да он тебе в отцы годится! Он даже старше меня!
Грэйс содрогнулась от мысли, что какой-то старый греховодник мог совратить ее красавицу дочку. Хотя она не считала Кейси девственницей — едва ли в наши дни можно сохранить девственность до такого возраста, — но все же такой альянс вызывал брезгливость.
— Мама, прошу тебя, не суди его, пока не познакомишься с ним.
Грэйс вынуждена была сделать над собой усилие, чтобы перебороть неприязнь. Жизнь складывалась так, что ей приходилось работать с людьми эгоистичными и трудными в общении. Едва ли нужно придерживаться той тактики, то есть возводить барьер, в общении с дочерью, вполне интеллигентной и умной женщиной. Грэйс взяла руку дочери, посмотрела на ее длинные тонкие пальцы с короткими, лишенными маникюра ногтями. После всех этих рук, унизанных кольцами, с заостренными, безупречно отполированными и покрытыми коралловым лаком ногтями, которые Грэйс видела каждый день, руки дочери показались ей по-детски трогательными.
— Прости меня, моя хорошая, продолжай.
— Все началось три месяца назад, — начала Кейси. — Мы вместе работали над планом на следующий год, и я захотела продолжить изучение сексизма в американской литературе. Он предложил мне стать руководителем и рецензентом темы. С самого первого дня знакомства он относился ко мне очень тепло, как друг. Как-то раз мы задержались допоздна, и он пригласил меня поужинать. Все рестораны оказались закрыты, мы зашли ко мне, и слово за слово… Короче, он провел ночь у меня.
Грэйс постаралась отогнать от себя возникшую в воображении картину их близости.
— Как я поняла, он не был у тебя первым?
— Нет, мама, но до него у меня было только двое. Регги Маршал в колледже… Да, первый он, но все было так противно, что я думала, ни с кем не вступлю в подобные отношения. Потом был Билл Уотли на первом курсе.
— По-моему, ты встречалась с Биллом около двух лет.
— Но все это было несерьезно. Я спала с ним только потому, что это было принято. Все говорили о каком-то особом наслаждении, которое испытываешь в постели с мужчиной. Хотя я ничего подобного не чувствовала. Ни разу.
