Еще я не понимаю, для чего вообще верующему человеку посредник между ним и Богом? Чем занимается церковь — не только у нас, а вообще, во всем мире? По-моему, она уже давно стала коммерческой структурой. Они же души должны спасать, а не купола золотить!
И еще: для меня церковь всегда связана со смертью. Это, наверное, потому, что умерших у нас всегда хоронят по церковным правилам — батюшка приходит, старухи какие-то в черном, поют всякие церковные гимны или псалмы. Для меня запах восковых свечек — это запах смерти. И дед когда умер, и бабушка… У нас тренер есть, пожилая женщина, бурятка, но очень верующая, православная. Мы с ней однажды спорили на эту тему. Я ей: «Кресты на могилах ставят, это символ смерти». А она: «Ты молодой еще и ничего не понимаешь. Крест — символ спасения!» Еще она сказала, что я — агностик, но это возрастное и пройдет.
Наверное, я действительно не дорос, что ли, до понимания… Но мне кажется, что вот люди старшего поколения, которые верят и в церковь ходят — это не значит, что они доросли. Просто они боятся смерти, боятся, что после того, как сердце остановится, ничего больше не будет. И верят они не столько в Бога, сколько в загробную жизнь, в рай, ад и Страшный суд. Им так легче закат жизни встречать.
Поэтому, когда Монах у нас появился, все к нему потянулись сразу. Он мужик харизматичный, по-церковнославянски так и сыплет, «Откровения Иоанна Богослова» наизусть выдает. Признаюсь, даже мне не по себе стало, когда он читать начал: «И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями. И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее?[18]»
Вообще, после молитвы и благословления много желающих нашлось с Монахом поговорить. Люди ему вопросы задают: «Что случилось? Почему, за что нас Бог наказал?» А он в ответ как раз Апокалипсис и начал цитировать. Дошел до момента: «И один из старцев сказал мне: не плачь; вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил, и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее».
И замолчал. Стоит, поверх голов смотрит, борода как черное пламя. И глаза горят. Профессор тут захихикал тихонечко и шепчет мне: «Вот кем он себя возомнил, оказывается!»
А Монах про грехи начал, про то, что свершилось, сбылось пророчество Святого Иоанна, и мы уже как бы все в мире Апокалипсиса и живем. И что шесть печатей уже сняты, оттого весь наш старый мир разрушился, и множество грешников погибло. И вот снята седьмая печать: «и воцарилась на небе тишь как бы на полчаса».
