.
В этом смысле более поздний философ говорил, что человек есть то, что должно быть преодолено. Человека, homo, римляне понимали через humus, землю, почву. Греки понимали его примерно так же. Прометей вылепил его из глины или же люди возникли из камней. Тело человека земляное, каменное, глинистое, и его надо в непрестанном труде перекапывать. Человек сам по себе как бы только на то и годен, чтобы себя раскапывать. Гераклит имел право сказать: «Я докопался, доискался до самого себя» (фр. 101 ἐδιζησάμην). Раскапывая, человек видит в своей глине мертвеца, живой труп, и, похоже, о безжалостности к мертвому в себе говорит фр. 96: «Трупы подлежат выбрасыванию в большей мере, чем нечистоты». То же слово δίζημαι, что во фр. 101 сказано о докапывании до самого себя, во фр. 22 относится к исканию золота. «Ищущие золота перекапывают много земли и находят его мало». Но если бы не перекапывали, много и неустанно, то и совсем бы не нашли. Во всяком случае, есть для чего искать. У Макробия говорится, что Гераклит называл душу искоркой звездной природы (А 15).
Как же так? Все вещи обмениваются на огонь, мир имеет обеспечение в золотой валюте, и только человек, лучшее, способнейшее, разумнейшее из всех существ, не имеет? Почему он земля, подлежащая перелопачиванию, глина, камень, тлен, кладбище мертвецов, которых надо выбрасывать дальше чем нечистоты? почему человек, как все вещи, не обеспечен золотом? Но дело в том, что человек среди всех вещей как раз не встречается. Он всегда то, до чего надо доискаться; он задание самому себе. В нем надо разобраться, разобрать его за нагромождением вещества, раскопать.
Нам могут возразить: напротив, никогда не надо копаться в себе. Это болезненное занятие невротиков.
Но и те, кто говорит о нужности самоанализа, и те, кто запрещает копаться в душе, своей или чужой, не спорят об одном: для них заранее ясно, что всё, открываемое во мне моим анализом, — мое, подобно тому как весь мир — достояние, владение этого вот самосознающего человека, который в данный момент решает, следует ли разбираться в себе или не надо. Всё вокруг и внутри принадлежит человеческому миру. Гераклит, раскапывая землю, выбрасывая нечистоты и трупы, знает, наоборот, что копается не в себе. Он отчаивается, безумствует, плачет, раскапывая кучу чужого сора, чтобы добраться до себя, до крупицы золотого звездного огня. О тех, кого устраивает сор и кто устраивается среди сора (слово из фр. 124, где говорится, что самый прекрасный космос может быть просто кучей случайно рассыпанного сора), кто не стал, перестал докапываться до золота, сказано резко: «Ослы скорее выберут сено, чем золото» (фр. 9). Это те самые ослы, которым Шопенгауэр хочет напомнить о настоящем предмете философии, мире. Он проблема потому, что он
