Старец кивнул.
— Вы пришли прославить свою любовь друг к другу?
— Э… да.
Если их колебание удивило его, он не подал виду.
— Здесь только вы двое. Это хорошо. Это касается вас двоих, и никого больше. Это ваш круг. Стойте в нем, делите его. Он свяжет вас воедино. Он символизирует единение — ваше единение друг с другом и с землей. Символизирует вашу любовь.
Имоджен прикусила губу. Гадко обманывать почтенного старца, но отступать слишком поздно. Это ничего не значит, уговаривала она себя, но слова благословения словно набросили невидимую сеть на круг, где стояли они с Томом, прижимаясь все ближе друг к другу, отрезая себя от всего остального мира.
Пылающая дорожка протянулась к ним по морю от солнца. Ослепительный золотой свет рождал удивительное, волшебное ощущение. Имоджен остро чувствовала мягкий белый песок под ногами, руки Тома, прижимающие ее к нему.
Имоджен не хотела смотреть на Тома и все равно смотрела, а рука цеплялась за его руку, как за спасительный якорь.
Церемония оказалась очень простой и очень трогательной. Погружаясь. в серебро глаз Тома, Имоджен слушала слова старика о любви, верности, обретении себя в другом, и каждое слово казалось истиной.
— Имоджен, — закончил он свою речь, — любишь ли ты этого мужчину, Тома?
Девушка сглотнула.
— Да, — хрипло ответила она, и сердце бешено забилось, подтверждая правоту ее слов.
— Том, любишь ли ты эту женщину, Имоджен?
Голос Тома был тверже.
— Да.
— Имоджен, возьми сердце Тома, храни его. Том, возьми сердце, которое Имоджен вручает тебе, береги его. Обещайте любить друг друга, быть верными друг другу, искать мир друг в друге. Находить радость друг в друге.
Как ни нелепо, но глаза Имоджен защипали слезы.
— Обещаю.
— Обещаю, — после совсем коротенькой паузы повторил Том.
— Закрепите обещание поцелуем.
Их взгляды скрестились. Имоджен заметила, как что-то промелькнуло в серебристой глубине глаз Тома, и дыхание ее перехватило.
Он поцелует ее. Конечно же, он поцелует ее. У него нет другого выхода.
Наконец — наконец! — он поцелует ее.
Краешки губ Тома чуть заметно приподнялись, он выпустил руку Имоджен, чтобы взять в ладони ее лицо.
— Да, — сказал он тихо, так тихо, что она засомневалась, не послышалось ли ей, а потом его губы коснулись ее губ.
Его губы вовсе не были холодными. Они оказались теплыми и твердыми и такими страстными, что Имоджен задрожала, застигнутая врасплох силой своего отклика.
Мир поплыл вокруг Имоджен, разливаясь головокружительным восторгом, и она позволила себе ответить на его поцелуй, как давно уже жаждала. Приникнув к Тому, она обхватила его обеими руками, впитывая сладость мгновения до последней капли.
