Этот фрагмент показаний Катажины Хмура обвел красной чертой. Другой отрывок касался отношения Катажины к ее хозяйке, он заинтересовал Хмуру, а значит, и меня тоже.
«Пани Барс? Какая там она пани! Я настоящих дам видела, знаю, умею даму от дамочки отличить. Один раз ей педикюрша нечаянно палец порезала, так эта „дама“ таз с водой, в которой ноги мочила, на голову бедной девушке опрокинула. Потом бедняжка у меня на кухне сушилась и горькими слезами плакала. Ни одна настоящая дама так бы не сделала. А уж как мой хозяин, пан Барс, с ней мучается! Ведь из-за всякого пустяка она ему скандалы устраивает. И зачем ему было жениться? Так нам было хорошо и спокойно вдвоем, хозяин да я. Все, бывало, сделаю, приготовлю, все вовремя, как надо. И всегда говорил, что больше уже не женится. По-настоящему-то он только первую жену любил. Бывало, поставит перед собой ее фотографию и смотрит, смотрит… Красивая была женщина, только в войну в концлагере здоровье потеряла и недолго потом жила, бедняжка. А вторая, грех жаловаться, вежливая была, да и не встревала в хозяйство. Первое дело, что и не разбиралась ни в чем, телятины от говядины не умела отличить, а второе, времени у нее не было, она только сигала с одного собрания на другое. Все ничего, вот только если бы еще „товарищем“ меня не звала! „Товарищ, можете подавать обед“. Какой я ей товарищ?! Я с ней гусей не пасла. Ну, и учила меня день и ночь, что Маркса надо читать, а когда кто звонил по телефону, то надо было пана Барса звать „товарищем“: Я ей на это, что лучше бы она мне где-нибудь „Прокаженную“ нашла, была у меня эта книжка, от первой еще довоенной хозяйки осталась, и всю войну я эту книжку читала. Только сгорела она, когда восстание было. Вот это была книга! Другой такой на свете нет. Она мне говорит, что я несознательная пролетариатка. А я ей: „Какая там несознательная, вдова же“. Только один раз вот так и поругались с ней. А с „товарищем“ что вышло. От постоянных ее поручений все у меня в голове перепуталось, аж язык стал заплетаться. Позвонил кто-то, а я и говорю: „Мой товарищ хозяин ушел, будет только к обеду“. Так мне потом запретили к телефону подходить… Ну, разошлись они, мой хозяин и его товарищ жена. И сколько лет мы одни жили. Пан Барс говаривал: „И что бы я без тебя делал, Кася? Кроме тебя, никто мне не нужен на всем белом свете. А как умру, все тебе оставлю. Мой дом — это твой дом до самой смерти“. Да что там, мужик он и есть мужик. Окрутила его эта потаскушка, вот и все. Вот тебе и все обещания. Я ее терпеть не могу, стерву такую, прямо в ложке воды бы утопила! И вместе с котищем этим, который на нее был похож…»
