Хмура: Извините, что я вас перебиваю. Речь в данный момент идет не о пане Бодзячеке, а о ваших отношениях с Иолантой Кордес. Почему вы утаили от меня тот факт, что Иоланта была вашей сводной сестрой?
Божена Норская: Ну и что? Я, по-вашему, должна рассказывать каждому встречному, что моя мать прежде, чем вышла замуж за моего отца, успела овдоветь? Никто и не знал, что мы с Иолантой сестры. Она была ребенком моей матери от первого брака, вот и все. Я должна признаться вам, мы никогда не чувствовали друг друга сестрами. Мать любила меня больше, чем Иоланту, потому что я была красивее и умнее, пользовалась успехом. Иоланта завидовала мне. И поэтому в конце концов ушла из дома и уехала в Варшаву с первым встречным. А именно — с Протом. Он тогда выступал в Кельцах в составе какой-то агитбригады. Читал патриотические стихи. Это очень плохо у него получалось.
Хмура: Ну хорошо, а ребенок? Ваш и Михала Прота? Маленькая Агнешка?
Божена Норская: О чем вы говорите? Я не понимаю. У меня нет никакого ребенка. Ни от Михала, ни от кого другого. Это какая-то ошибка.
Хмура: Но об этом говорила ваша сестра, Иоланта Кордес, у вас на приеме, в своей обвинительной речи, обращенной ко всем собравшимся.
Божена Норская: Какая там обвинительная речь! Вопли старой истерички, вот и все. Я уже вам объясняла. Иоланта напилась как сапожник. С ней это случалось, к сожалению. Перед тем она несколько раз затевала скандалы в общественных местах. Например, на премьере нашего фильма она громко сказала кому-то, так что на несколько рядов было слышно: «Смотрите, вон сидит этот плагиатор Барс!» Но ведь никто к этому серьезно не относился. Никого не волновали бредни мифоманки. А она была мифоманка, пан капитан. Все это знают. Она придумывала себе разные приключения, конфликты…
Хмура: Прошло уже несколько дней с тех пор, как произошла эта трагедия. Надеюсь, вы пришли в себя. Не размышляли ли вы о тех вопросах, которые я вам задал во время нашей первой встречи?
Божена Норская: Опять вы о врагах! Ну, хорошо, так и быть, скажу. Конечно, я об этом думала. Вы посеяли во мне… как бы это сказать… зерно сомнения. И знаете, к какому я пришла выводу? Что единственным человеком — кроме Мариолы, конечно, — который мог опасаться Иоланты, был Павел Бодзячек.
Хмура: Бодзячек? Но почему? Только потому, что отверг ее сценарий?
Божена Норская: Вы не понимаете некоторых нюансов. Чувствуется, что вы плохо знаете наш круг. Наши браки нестабильны, наша любовь мимолетна. Что делать — специфика профессии, нашего образа жизни. Под этим углом зрения Иоланта ничем не отличалась от всех нас. Именно это я и имела в виду, когда говорила, что не следует искать причин ее смерти в любовных перипетиях. Или супружеских неудачах. Или даже в финансовых трудностях. Для каждого из нас самое главное в жизни — его творческие, профессиональные успехи. Для Иоланты это тоже было вопросом жизни или смерти. Конечно, мы не питаем нежных чувств к тем, кому повезло больше, чем нам, но если кто-то проиграл — тут мы бываем необыкновенно жестоки и безжалостно исключаем его из своего круга. Так произошло и с Иолантой. Она видела в Бодзячеке своего злейшего врага. И была права. Он создал такое мнение о ее творчестве, что от нее только мокрое место осталось. Это он заказал Дудко разгромную рецензию. Он дискредитировал и уничтожил Иоланту как писательницу.
