Панна Крыся встретила майора улыбкой, предназначенной только для тех, кто ей нравился или был в хороших отношениях с шефом, и сказала:
— Полковник ждет.
Неваровный направился к двери, обитой коричневым дерматином, услышав вслед:
— Комендант сегодня не в духе.
Однако полковник принял своего подчиненного неожиданно сердечно.
— Садитесь, майор, прошу вас. Может, сигарету?
— Спасибо, не курю, — ответил Неваровный, опускаясь в указанное ему кресло.
— Это хорошо. Я тоже давно хочу бросить. Как ваше здоровье, майор?
— Спасибо. До пенсии, надеюсь, дотяну.
— Давно мы не виделись, — продолжал полковник, — вы так закопались в своих бумагах, что нигде не показываетесь.
— Это не я закопался, а меня закопали. — Майор не собирался церемониться с начальством. — Вы лучше других знаете…
«Старик» переменил тему.
— Вы знаете, майор, Подлешную?
— Я был там раза два-три. В последний раз лет десять назад.
— Прекрасное место. Недалеко от Варшавы. Отличное сообщение: электричкой или поездом от Женсова.
— Обычная пригородная дыра. Несколько домов и, как говорится, лесок да песок.
— Сразу видно, что вы давно там не бывали. Подлешная здорово расстроилась. Много красивых вилл. И живут там интересные люди: художники, литераторы, врачи…
— И разнообразные комбинаторы, купающиеся в неизвестно как заработанных деньгах.
— Есть и такие, — согласился полковник, — как, впрочем, и в любом ином месте.
— В Подлешной их, пожалуй, особенно много.
— Ничего удивительного: местность красивая, здоровая и тихая. Близко от Варшавы: полчаса электричкой, а на собственной машине — и вовсе минут двадцать. У кого денежки водятся, те и строятся там. Есть, конечно, и комбинаторы, но большинство жителей наверняка честные люди. Я лично очень люблю Подлешную.
Майор промолчал, но комендант, ничуть этим не смущенный, продолжал:
— Я думаю, вам понравится в Подлешной.
— Спасибо, но у меня нет денег на виллу, и потом, я не намерен расставаться с Варшавой. На Рашиньской мне совсем неплохо живется.
— Я и не предлагаю вам навсегда расстаться со столицей. Просто в Подлешной климат целебный, а ведь вы болели, и тяжело болели.
— Знаю, что болел и даже побывал неподалеку от Подлешной, в местечке, которое называется, точнее, называлось, «Творки» [1]. Вы это хотели подчеркнуть?
— Оставь, Бронек. Я вовсе не это имел в виду. — Комендант отбросил официальный тон: перед ним был старый друг, еще со времен оккупации.
— Все вы считаете меня чуть ли не сумасшедшим.
