– Как ты думаешь, – Севка достал из кармана кольцо с топазом, – она могла носить такое кольцо?
Шуба покрутила в руках колечко и вернула его Севе.
– Вряд ли, – покачала она головой. – Говорухина предпочитала более изысканные и дорогие украшения.
– Вот и я говорю! – обрадовался Севка. – Это не ее кольцо!
– Если только его не подарил ей молодой и не очень богатый любовник. Из уважения и любви к нему Жанна могла носить это кольцо.
– Точно, – опешил Сева. – Надо же, мне это даже в голову не пришло.
– У тебя мужская голова, Фокин, – потрепала его по волосам Шуба. – В ней мужские мозги, которые многого не понимают.
– Но кому же звонил тогда тот амбал, который стрелял в нас с Лаврухиным? Если хозяйка кольца – Жанна, зачем он его искал?
– Не знаю. – Шуба спрыгнула с подоконника и потянулась крепко сбитым, далеко не худеньким телом. – Одно скажу, Жанна не производила впечатление человека, который своим поведением мог заставить кого-то вспылить так, чтобы появилось желание треснуть ее топором по башке. Она показалась мне сдержанной и утонченной.
– А муж?! Ты видела ее мужа?!
– Нет, – усмехнулась Шуба, – в моих услугах он не нуждался, а Говорухина о своих семейных отношениях не распространялась.
– Ты прелесть. – Севка схватил ее за руку и чмокнул в ладонь, где тоже поселились маленькие, едва заметные веснушки.
– Ну наконец-то я смогла быть тебе полезной!
– Ты часто очень полезная, очень, очень часто полезная… – зашептал Сева и полез к Шубе обниматься.
– Секса не будет, ты чеснок ел, – отрезала Шуба, высвобождаясь из его рук.
– Я ж его другим местом ел! – возмутился Севка.
– При чем здесь место? Секс – это полет души!
– Тогда тем более чеснок ни при чем!
– Пойдем, я постелю тебе на раскладном кресле, – сбавила обороты Шуба и с гордой спиной ушла в комнату.
Спать на раскладном кресле Фокин не любил. Раза два за ночь у кресла подламывались ножки, и Севка с грохотом падал на пол. Рефлекс, приобретенный в горячих точках, заставлял его хвататься за пистолет. Однажды он даже пальнул спросонья, пробив в хлипкой двери дырку, но Шуба, отличавшаяся железным здоровьем и крепкими нервами, даже не проснулась. Только утром, увидев пулевое отверстие, она сказала, что ей снилась война с китайцами.
– Гад, Лаврухин, гад, гад, гад, гад, обломил такой полет души! – Севка сунул под мышку недопитую бутылку мартини и поплелся за Шубой, которая первый раз в жизни стала вдруг недосягаемым сексуальным объектом. Надо сказать, это прибавило ей привлекательности. Севка с интересом смотрел на ее крепкие ноги, пока она стелила постель – себе на диване, ему на ненавистном раскладном кресле.
