– Ну, что? – подошел сзади Вася. – Ушел?
– Лаврухин, гад, ты мог промолчать, когда он на нас сел? – горестно спросил Севка.
– Нет, – покачал головой Вася и вдруг заорал, забыв о конспирации, о том, что они стоят на балконе: – Нет! Я не могу молчать, когда на меня садится какой-то… какой-то…
– Чудак, – подсказал Сева.
– Мудак! Я… я в этом…
– Отпуске!
– Да! А он меня чуть не…
– Раздавил.
– Убил! – Лаврухин сорвал с головы парик, утер им лицо и надел обратно, чуть набекрень.
– Если мы немедленно отсюда не уберемся, нас поймают твои коллеги, – заметил Сева.
Лаврухина как ветром сдуло. Фокин едва успел выскочить за ним из квартиры, прыжками преодолеть лестницу и выбежать из подъезда.
Так быстро в последний раз он бегал только в туалет, когда отравился грибами.
– Это было пошло, Вася, – в третий раз повторил Фокин, когда они с Лаврухиным шли по ночному парку, сокращая путь к остановке. – Ну что это такое: «Б…дь, я в отпуске или где?».
– Но я действительно в отпуске! Какого черта я должен лежать мало того, что на тебе, мало того, что под кроватью, так еще и под чьей-то преступной задницей!
– Если бы ты под этой задницей промолчал, Вася, мы бы узнали много интересного.
Лаврухин промычал что-то невразумительное.
– Впрочем, мы и так многое выяснили, – оптимистично заявил Сева, нащупав в кармане колечко с топазом. – Во-первых, кто-то пришел ночью на место преступления, и это был точно не Александр Петрович. Низкий голос и рыжие «казаки» Говорухину явно не принадлежат. Во-вторых, у этого типа был ключ от квартиры, и его не остановило, что она опечатана.
– Мы сорвали печать, – буркнул Лаврухин.
– Неважно. Его все равно ничто не остановило! В-третьих, он искал что-то, и я, кажется, догадываюсь, что.
– Я тоже не дурак. Кольцо он искал, потому что, кроме ванной, никуда не заходил.
– Правильно. А это значит, что у него есть сообщник.
– Сообщница, – поправил Вася, с тоской глядя на отъезжающее от остановки такси.
– Ты молодец, – хлопнул его по плечу Сева. – Конечно, сообщница! Ее кольцо осталось в ванной, и, очевидно, это очень серьезная улика, раз он за ним примчался. И, в-четвертых, у него было с собой оружие, причем боевое, а не какая-нибудь там пневматика.
– Так почему, – Лаврухин резко остановился и нервно полез в карман за сигаретами, – почему этот урод, если он и есть убийца, просто не пристрелил Говорухину? Почему он зарубил ее топором?!!
– Потому что топором тюк – и готово! Никакого шума, – пояснил Севка.
