Кончилось все ужасно. Одержимая своей идеей фикс, дочь наняла рабочих на стройке в том же поселке, где находилась дача. Рабочие оказались непритязательными и не сильно чистоплотными, за очень скромное вознаграждение они взялись за дело, ночью ворвались на дачу, где спала мать, и задушили ее подушкой. Забрали все ценное, что смогли найти, – таково было одно из условий соглашения. Милиция нашла их практически мгновенно, к вечеру того же дня. Рабочие долго упираться не стали, дали показания на заказчицу – дочь потерпевшей, которую тут же и арестовали.
– То есть она сидит? – уточнил Суханов, не отрываясь от записей.
– Как миленькая, – подтвердил Валентин. – И показания дает. Знаете, есть такие люди, которые если начнут признаваться, то их вообще не остановишь. Вот эта дамочка как раз из таких.
– Надо же, Владимир Григорьевич, – Суханов повернулся в сторону шефа, – вы как в воду глядели. Помните, мы с вами обсуждали этот вопрос, и вы сказали, что этим все и кончится. И, как всегда, оказались правы.
Забродин загадочно усмехнулся, а вот обычно сдержанная и спокойная Юлия при этих словах резко вздернула брови.
– То есть? – произнесла она, и Семенов страшно удивился: в первый раз за все время эта женщина заговорила по собственной инициативе. Обычно дождаться от нее каких-то слов можно было, только задав ей прямой вопрос.
– Ты не в курсе, Юля, – в голосе Вячеслава улавливалось едва заметное торжество, – мы это обсуждали с Владимиром Григорьевичем без тебя.
Снова перестрелка взглядами, и снова сдержанная ухмылка заказчика и пылающий огонь в глазах красавицы Юлии. И что они могли обсуждать? Они же не могли заранее знать, что женщина убьет свою мать, о таком даже помыслить невозможно. И почему это вызывает у них не ужас и отвращение, а усмешки? Не могли же они предвидеть это убийство? Или могли? Черт, куда он впутался вместе со всем своим агентством?
Семенов ушел, и шеф начал обсуждение. Обсуждение в этот раз получилось коротким, потому что особых споров убийство не вызывало и вызвать не могло: никто не станет утверждать, что женщину, убившую собственную мать из-за денег, можно хоть чем-то оправдать. Поступила она однозначно плохо, Славик Суханов высказал свое мнение, Юлия с ним согласилась, а Забродин, как обычно, усмехнувшись, решение утвердил.
– Ладно, отдыхайте до понедельника, – сказал он, одеваясь в прихожей. – Закройте тут все. И свет не забудьте выключить.
Юлия с трудом сдержалась, чтобы не выдать себя. Можно подумать, без его указания никто не догадается закрыть дверь номера, предварительно выключив свет. Да его вообще можно не выключать – все равно, как только они покинут отель, в номер прибежит горничная убираться. Есть у Владимира Григорьевича такая привычка: руководить всем и по каждой мелочи, как будто все кругом идиоты и ничего не соображают. Но надо держать лицо, надо быть милой и покладистой. Она не может, не имеет права рисковать потерей этой работы.
