Дневник. Продолжение | страница 8
Под мозаики свет, под сияние лика Христа
входишь, как за края предназначенной доли —
здесь родильня, и здесь не магический вызрел кристалл —
о, Венеция! Всё – наши до́лги.
22 м а р т а
5. К Венеции! Ночная песнь
(Ш о п е н, ре-бемольмажор)
Что – ра́вно! Плеск воды. Покачиванье ряда
безвременных гондол – попробуй различи...
Ночная нагота вселенская... Порядок
космический светил – все наши, раз ничьи...
С луною по вода́м хожу до утра блеска,
не смея отвести ни взгляда... И клавир
всё полнится... И вот, рассветной арабеской
сменяется ноктюрн... Зевака, поклонись!
23 м а р т а
6. К Венеции! Утром
Задвигалась сама, Венеция златая,
под чистый перезвон своих колоколов.
Что порвано волной, залижет, залатает
волною же самой, ничем не уколов...
К утру не счесть толпы ни тембров, ни наречий —
красавица одна бесстрастна и проста,
как давеча – вчера – не первый век – извечно...
И, рот открыв, глядят вельможа и простак
на лучший из миров земных... Водой хранима,
открыта всем путям и ангелам с небес —
и солнце достаёт! – что на ночь схоронила,
и видят новый сон и зрячий, и слепец...
23 м а р т а
7. К Венеции! Блуждание
Мышиный холодок, и запахи, и затхлость,
и вечно не найти, что ищешь... Маска льва
то здесь, то там – по ней пытаешься... Назавтра
придётся повторить вечерний маскарад...
Продрогнув наконец, с канала на канавку
сворачивая, ждёшь: «последний – и в тепло»...
Но нет, здесь лабиринт – не отыскать каналью,
и боязно чуть-чуть, и знаешь – поделом.
Фонарь, как постовой, едва заметный глазу,
остался за спиной и медленно отстал...
А ветер в материк втыкается, неласков,
толкая взад-вперёд, и водит по мостам...
23 м а р т а
8. К Венеции! Вапоретто
Простолюдин, врезающий соху
в лагуны пашню,
иль вол, покинувший закут,
спеша на пажить...
Не голубых кровей, ей-ей —
скрипит и стонет,
но плугу преданность – проверь! —
большого стоит...
Простолюдин – и тем хорош,
и жнёт, и пашет.
Не засидится тихарём —
«заварит кашу»...
24 м а р т а
9. К Венеции! Вапоретто
Горожане и мы, безымянные, сгрудившись, ждём:
ржа и скрежет не в счёт, он всегда наготове, и баста.
Вольный труженик бодр одинаково и под дождём,
и под солнцем, и в ночь, не задумавшись поколебаться...
Но колебля волну, поспешает на новый причал,
где такие же мы, та же праздность и те же заботы,
и попутно уча без надрыва служить и прощать,
лишь грошовый билет попросив «за науку» за бортом...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сев в московский трамвай дребезжащий
Книги, похожие на Дневник. Продолжение