Одна, не более! В раю устрою клетку...
Я ей, не то что воробью, подброшу хлебу.
Я песню сам ей напою – летай, певунья!
на дальний север и на юг...
Водички заново налью – всё ж на плаву я...
А дальше – пламенем гори, уж карта бита.
А не поёшь – не говори. Зачем обида?
А не поёшь – не говори, но только волей не кори —
тесна обида. Красна обитель.
А птичка скачет – в чём душа? – любить неволю
поднаторела, не спеша, себе на долю.
А птичка любит не дыша,
на мушке держится душа —
на этом свете ли она, на том ли?
И если дверку отворить —
как будто, камень отвалить – взлетит ли?
Ах, эта птичка-инвалид!
Ей только б малость отмолить за титлом...
У птицелова свой резон,
он птицу выпустит разок – проверит крылья...
Пускай подвёрнуты, пускай ей надо загодя спускать —
зато не скрыться...
Воды корытце... И без корысти...
Чудесна птица по себе, и птицелов, когда в седле
за правым делом.
Но если та не весела, а этот выбит из седла,
считай – задело...
И оба бедствуют давно и, сколько ни устрой домов, —
грустна затея.
И можно сказку продолжать, и даже лунку продышать,
но что за тем и... ?
