Наверное, никогда в жизни она не скажет Трейси, что приходится ей матерью. Никогда… Но это не беда. Главное, что она увидела свою дочь, услышала ее голос. О большем она не смела и мечтать.
Трейси замерла, почувствовав на себе взгляд Стефани, обернулась. Их глаза встретились.
— Почему ты мне ничего не сказала? — прошептала Трейси, с нежностью глядя на лежавшую на кровати мать.
Стефани растерялась. Ее разум отказывался верить в происходящее. Трейси все знает? Откуда?
— Как ты все выяснила? — дрогнувшим от нахлынувшего волнения голосом поинтересовалась Стефани, с тревогой наблюдая за дочерью.
Трейси вздохнула, приблизилась к кровати, присела рядом на корточки, взяла в руки ладонь Стефани, нежно пожала ее.
— Папа здесь, — прошептала она.
Губы Стефани дрогнули.
— Что он рассказал тебе? — тихо спросила она.
Трейси улыбнулась сквозь набежавшие на глаза слезы.
— Ему очень плохо, Стефани. Он чувствует себя виноватым и боится, что я его возненавижу, что ты его не простишь.
Стефани отвела взгляд. Одинокая слеза скатилась по ее щеке. Трейси с состраданием посмотрела на нее.
— Мне очень трудно осмыслить все то, что я сейчас узнала, — произнесла она. — Я знаю, сколько боли и горя тебе пришлось преодолеть. Я знаю, что отец неправ.
Стефани вздохнула, перевела свой взгляд на Трейси, и та увидела отражающиеся там робкие лучики счастья.
— Всю свою жизнь я мечтала только об одном — увидеть тебя, — прошептала Стефани. — Каждый день я надеялась, что это чудо произойдет. И, когда мы с тобой встретились, я словно обрела второе дыхание. Трейси, — Стефани с нежностью посмотрела на нее, — я так рада, что мы теперь вместе. Ты всегда для меня оставалась дочерью, которую я любила.
— Мама! — Трейси всхлипнула, прижимаясь щекой к ее ладони, которую все еще держала в руках. — Ну почему ты сразу ничего не сказала мне? Почему?
Стефани слабо потрепала ее по щеке.
— Девочка моя, — прошептала она. — Я просто не решилась лезть в твою жизнь, рушить тот мир, в котором ты жила.
Трейси судорожно вздохнула, подняла голову и встретилась глазами со Стефани.
— Ты думаешь, было бы намного лучше, если бы я до сих пор пребывала в неведении? — с грустью произнесла она.
— Не знаю, — призналась Стефани. — Но я очень испугалась того, что ты можешь не простить меня.
Трейси погладила ее ладонь.
— Стефани, — прошептала она, — на меня много чего обрушилось за последние дни. Но об одном я не жалею точно, это о том, что ты — моя мать.
Стефани улыбнулась, и слезы радости заблестели в ее глазах.
