— Все в порядке? — обеспокоенно поинтересовалась она.
— Не знаю. — Он пожал плечами. — Может, ты мне объяснишь?
Трейси распахнула глаза.
— Я ничего не понимаю. Но подожди, сейчас возьму ключи от номера, — произнесла она, направляясь к портье.
Взяв брелок, она двинулась в сторону лифта. Отец шел рядом.
— Ты где остановился? — спросила Трейси.
— Здесь же, — ответил он. — Звонил тебе в номер, но никто не брал трубку. Я решил дождаться тебя внизу.
— Хорошо. — Трейси вошла в лифт и нажала кнопку нужного этажа.
Она не понимала, что случилось, но очень надеялась, что ничего серьезного.
Пока они ехали в лифте, Трейси внимательно разглядывала лицо отца. Всегда волевое, на этот раз оно выражало усталость и даже некоторую растерянность. Он то смотрел ей в глаза, то отводил взгляд в сторону.
Трейси едва заметно вздохнула. Она не знала, что творится с отцом, и жаждала поскорее это выяснить. Любое промедление казалось ей ужасным. После тревожного ожидания в клинике нервы ее были на взводе.
Двери лифта разъехались, выпуская их. Трейси шла по мягкой ковровой дорожке, заглушающей стук ее каблучков. Отец не отставал. Остановившись возле своего номера, она открыла дверь.
— Заходи, — пригласила она отца.
Он вошел следом за ней.
— Что-нибудь выпьешь? — Трейси подошла к небольшому бару и открыла его.
— Нет, — ответил Герберт.
— Хорошо, — кивнула Трейси, разворачиваясь к нему и устремляя на него вопросительный взгляд. — Ну, я слушаю…
Он нервно вздохнул. Зачем-то взял журнал, лежавший на круглом столике, пролистал его и положил обратно.
Трейси молча наблюдала за ним. Герберт взглянул на нее.
— Ну, как тебе работается здесь? — спросил он.
Трейси передернула плечами.
— Я не понимаю, из-за этого ты летел на самолете? — недоверчиво поинтересовалась она. — Чтобы узнать, как мне тут?
Он отвел взгляд. Трейси напряглась. Ей не нравилось то, что происходило. К тому же она не понимала, в чем дело, и это уже начинало ее раздражать.
— Я жду, пап. И, пожалуйста, давай без отвлеченных тем. Зачем ты приехал?
Герберт приблизился к бару, открыл его, плеснул себе виски в бокал и залпом выпил. Затем посмотрел на дочь.
— Я просто хотел выяснить, когда ты возвращаешься в Сан-Диего.
Трейси прищурила глаза.
— Давай поподробнее, пап, — попросила она спокойным голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
В отношениях отца и дочери никогда не было недосказанности. Во всяком случае, Трейси так всегда казалось. Но теперь выяснилось, что он боится поднять интересующую его тему, говоря о всякой ерунде. И это Трейси не понравилось.
