— Киллер, прекрати! От твоего лая уже голова болит! — устало окрикнула его Камилла.
Пес послушно подался назад и рухнул под своим любимым канадским кленом.
К Камилле, пошатываясь на своих тоненьких ножках, подвалил взъерошенный заморыш. Кошки Вайолет плодоносили, как кролики. Этот отпрыск, видимо, вступал в самостоятельную фазу своей жизни и сам решал, с кем водиться.
Он подошел к Камилле и выразительно потерся изогнутым хвостом об ее ноги. Приподнялся на задних лапах, оторвав передние от земли, шаркнул мордой и бочком об ее штанину.
— Размечтался, — сказала Камилла, прекрасно понимая, что кошачий детеныш требует ласки. — Я не по этой части. Жди свою сердобольную Вайолет, — проинструктировала она маленького заморыша.
На что тот пронзительно мяукнул и словно стек к ее стопам, завалился на спину и показал ей свое пушистое рахитичное пузо.
— Отвяжись, мохнатый! — грозно сказала она настырному котенку.
Мохнатый перекатывался с бока на бок и каждый раз задевал коготочками ее штанину, сопровождая это действо призывным мяуканьем.
Камилла еще раз посмотрела на существо сверху вниз и покачала головой, нахмурившись.
— Не люблю подлиз, — сказала она котенку. — Есть хочешь? Хорошо, накормлю. Но ластиться ко мне не смей. У меня уже есть псина.
Камилла выполнила свою угрозу. Принесла из кухни свежую сметану, поставила мисочку возле клена.
— Терпеть не могу кошек, — сообщила она котенку, который, ускорив темп, в два прыжка оказался возле миски. — А кошки ненавидят меня. Сметану чтобы всю вылизал, иначе в следующий раз не получишь. Понял?
Камилла устало присела на крыльцо, с удивлением наблюдая, как старательно маленькая морда перетирает сметану своим шершавым язычком. Киллер, приподнимая время от времени одно веко, тоже внимательно поглядывал на изворотливый комок шерсти, который, прикончив сметану, с упоением вылизал всю морду и лапки, принялся вычищать жидкие и длинные прядки на тощем хвосте, белесенькие и нежные на грудке, серые и жесткие по бокам. Потом, размяв тощие ножки, он неожиданно с поразительной легкостью и ошеломляющей уверенностью запрыгнул к Камилле на колени и моментально свернулся калачиком, выставив наружу свой розовый нос.
Ошарашенный Киллер ради такого случая распахнул оба сонных глаза и удивленно посмотрел на свою суровую хозяйку.
— Ты не останешься на моих коленях. Спать можно и на крыльце, — сказала она заморышу, который, несмотря на ее грозный тон, и ухом не повел. — Ты слышал, что я тебе сказала? На крыльце… — воинственно повторила Камилла.
