Отец был занят на работе, и первым, кто попытался его вразумить, была мать. Мать, в волосах которой уже стала заметна седина, положила перед тонкой дверью подушечку для сиденья и заговорила о прошлом, обстоятельно пересказывая свои воспоминания о нем. О том, как с самого рождения он был на редкость красивым ребенком, притягивая к себе всеобщее внимание. О том, как в детсадовском возрасте он был слабеньким и часто простужался. О том, каким умненьким и смышленым он был в начальной школе.
Мать помнила, как звали его одноклассницу, от которой он получил свою первую шоколадку на Валентинов день [2], когда учился в средней школе; без умолку говорила она и о его первой девушке, которая была помощником капитана команды по гимнастике в старшей школе.
Он сидел по другую сторону белой двери и слушал. Прошло два часа, и она завела разговор о его будущем. Сидя вот так, взаперти, ничего не решишь. Когда-нибудь ему придется выйти к людям, работать и жить самостоятельно. Родители умрут раньше его, и ему необходимо получить хорошее образование, которое в конце концов заложит прочную основу для его дальнейшей самостоятельной жизни.
Он чувствовал, что она говорит это, потому что действительно любит его и заботится о нем; он понимал, что она права. Если продолжать избегать контакта с внешним миром, сидя в этой комнате, это наверняка отдалит его от университетских друзей, которые уже начали искать себе работу, к тому же он был искренне благодарен своим родителям за все… В душе он очень переживал, но не мог заставить себя пошевелиться. Не мог даже протянуть руку к ключу, запиравшему белую дверь изнутри. Потом целый час он слушал срывающийся от слез голос матери. В его глазах тоже несколько раз закипали слезы, но он так и не заплакал. Когда стемнело, мать отошла от двери, чтобы приготовить ужин. Он почувствовал, что полностью обессилен, почти ползком добрался до постели и следующие восемнадцать часов проспал без сновидений.
В такой полуспячке прошло почти три месяца. Все больше времени он проводил во сне, и в конце концов мог бодрствовать только два часа в сутки. В это время, на рассвете, он, стараясь ступать бесшумно, выходил из комнаты, быстро принимал душ, перекусывал и возвращался к себе. За время своего затворничества он стал невыносимо бояться, что его увидят родители. Каждое утро от этого словно зависела его жизнь. Затаив дыхание, он добегал до комнаты и запирался на ключ. Там он мог чувствовать себя в безопасности. Он нашел себе небольшое развлечение перед сном — телевизор. Ему нравились только те утренние передачи, в которых показывали природу. Еще ему нравилось смотреть прогноз погоды и узнавать самую высокую и самую низкую температуру на день.
