Два Гавроша | страница 41

Приходит ко мне дежурный, докладывает: «Господин фельдфебель, в вагоне номер два бунт!» Смеюсь: «Бунт?» — «Так точно», — отвечает. Не верю: гниды — еще не вши, особой силы не имеют. Оказывается, ошибся. Гниды всполошились. И как! Разобрали нары и досками выбивают решетки. Я категорически запретил применять оружие: зачем стрелять, когда можно в вагон пустить пару овчарок!

Вчера доставил три вагона детей, предназначенных для бауэров[5]. По дороге у меня возникла блестящая идея: «А что, если часть товара отдать профессору Ленгарду? У него как раз большая нужда в подопытных двуногих, и он не поскупится на благодарность».

Сделка состоялась. Правда, профессор был очень, очень придирчив: «Эта девочка не подходит. Она слишком худенькая… А эти — сколько их? Раз, два, три… восемь… тем более! Через час они подохнут».

Приходят бауэры. У одного наряд на пять детей, у другого — на десять, у третьего — на шесть. Хохочу. Держусь за живот и хохочу. «Дорогие мои, — говорю им, — у меня едва сорок штук наберется». Те возмущены: как, мол, три вагона детей?! Отвечаю: «По дороге их не кормили, поэтому так мало осталось».

Грасс прекратил чтение.

— Какое зверство! История не знала еще таких злодеяний!

Помолчав, он с «горечью продолжал:

— И триста лет назад детей похищали, продавали. Они тогда служили забавой для дворцов, из них делали шутов — косоглазых, горбунов» карликов, уродов. А теперь, в двадцатом веке, нашлись немцы, которые поступают с детьми еще более безжалостно: похищают и продают ребят для испытывания на них крепости ядов, действия газов, для прививки чумы…

Грасс дрожащими руками достал зажигалку и поднес огонек к дневнику Франца Круппке. Книжечка запылала,

— Пусть больше никто не узнает, на что был способен немец, — сказал он и виновато взглянул на Павлика, потому что снова ему вспомнились слова мальчика об оружии.

«В моем чемодане вместе с формой унтера лежит разобранный автомат. Может быть, в самом деле он еще пригодится!» — решил Грасс.

Покачиваясь в старом отцовском кресле, Клод Пети вел мирную беседу с младшим братом Люсьеном, которого не видел более шести лет.

— И ты, Клод, все время торчал в Америке? Безвыездно? — спросил младший брат.

— Да, безвыездно. В стране золота и свободы, — подтвердил Клод, пуская сизые кольца дыма. — Недавно я выразил желание пойти в армию. Меня зачислили в саперный батальон и одним из первых высадили в Нормандии. Но мне не повезло: я попал в плен к немцам… Помучился у них немного и, как видишь, удрал. Прямо к тебе.