Поместив шарик обратно в кошелек, я достал лист бумаги и развернул его. Это оказалось длинное и нудное пояснение по использованию Вестников. Все оказалось очень просто. Следовало зажать один из шариков в кулак, дождаться, когда внутри загорится огонек, и, прошептав сообщение, раздавить шарик. Высвобожденная энергия достигнет мага из Королевской Канцелярии и передаст ему мое сообщение и местонахождение.
Первое сообщение следовало отправить незамедлительно по достижении нами цели путешествия. После этого — каждые полгода или в случае нападения на поселение. Сделать это мог только я. В чужих руках Вестники не работали. Последнее уточнение заставило меня задуматься. А если я погибну? Как другие дадут о себе знать?
Надежно завязав кошель, я спрятал его обратно в тубу. Оставшиеся бумаги я отложил на потом. Еще будет время этим заняться. Сейчас меня волновал вопрос, ответ на который я хотел получить немедленно:
— А почему мы идем пешком? На весь отряд ни одной лошади. Для основания поселения нужны скот, птица, зерно, инструменты. Где все это?
Рикар замялся, и когда наконец решился ответить, я уже догадывался, что он скажет:
— На снаряжение отряда была выделена небольшая сумма, господин. Для покупки всего необходимого. Но…
— Но что? Договаривай, Рикар.
— Но вы ее потратили на прощальный вечер в трактире, господин, — пробормотал здоровяк. — Все деньги до последнего медяка.
Если бы я мог придушить себя, то я бы это сделал не задумываясь. Проклятье! Прошлый Корис Ван Исер был полным безумцем, обрекшим на смерть себя и преданных ему людей. Я обрек на голод всех, кто отправился со мной.
— Не беда, господин, — попытался успокоить меня Рикар. — Мы умеем охотиться. Не пропадем. Да и инструменты кой-какие захватили.
Я промолчал. Да и что я мог сказать. Ничего. Была лишь пугающая меня самого надежда, что мое прошлое «я» больше никогда не вернется. Я не хотел становиться прежним Корисом Ван Исер.
Собрав все бумаги обратно в тубу, я отдал ее Рикару — надежней места не найти. Взмахом руки отпустил верного здоровяка и глубоко задумался.
Меня тревожила некоторая избранность потери памяти: все воспоминания о прошлом исчезли. Воспоминания, но не знания. Я заметил, что если еще вчера я не мог сказать, что за деревья меня окружают, то теперь не только узнавал, но и мог их назвать.
Изменился даже характер — со слов Рикара я уже знал, что в прошлом был вспыльчив и тяжел на руку, совершенно не думал о будущем. Глупый юнец. Тогда как теперь я холоден и расчетлив, стараюсь просчитать собеседника, понять его намерения, причем делаю это сознательно. Два абсолютно разных человека. Один умер, другой родился.
