Когда в качестве жертвы выступает полированная хельга производства 1973 года, это простительно, но зачастую дитя богемного быта накладывает руки на действительно ценную вещь позапрошлого века, притом в прекрасном состоянии. Глубокомысленно взирая на отличную ореховую древесину с глубокой, тщательно подобранной текстурой, сохранившуюся без изменений в течение полутора сотен лет, этот злой фантазер мрачно произносит: «Да-а… какой кошмар… с этим надо что-то делать!» (дословно цитирую по памяти). И после такой преамбулы принимается покрывать милый резной шкафчик новейшими гелями, пастами и прочими мудреными составами (каждый из которых, смею уверить, не по карману обычному человеку), затем ловко вырезает трафареты бабочек, птичек и т. д., наклеивает, сдирает, орудует тампонами, золотит, перламутрит, а в итоге перед нами является нечто, напоминающее декорацию-однодневку к нарководевилю «Безумная ночь, или Я у мамы дурочка». Если учесть, что, с точки зрения психиатрии, даже сногсшибательный шарфик или какая-нибудь эдакая «фенька» в волосах уже однозначно говорят о предрасположенности субъекта к шизофрении, то пребывание в одной комнате с тем, чем стал некогда изысканный, благородный предмет, не может не привести к элементарному душевному расстройству.
Остается лишь воззвать к благоразумию, то есть: не пытаться повторять эпатажные рекомендации так называемых стилистов, попросту зарабатывающих на шокировании публики неслабые деньги. В конце концов, существуют вечные ценности, не подвластные моде, и антикварная мебель уж точно из их числа.
