Крепость Модон, именуемая иначе Метони, принадлежала венецианцам. Здесь была отличная гавань, и расположена она оказалась также весьма удачно: на юго-западном оконечье бывшего греческого полуострова Морея, на полпути между каблуком цивилизованной Италии и языческими оттоманскими землями на Востоке. На Модоне располагалась основная морская база Венеции в восточных водах. В этот порт заходили все те, кто направлялся в Святую Землю. Корабли из Венеции плыли на Крит, на Кипр или в Александрию, в Эгейское море, в Негро-Понте и Галлиполи, а также в Константинополь. Люди называли Модон глазами Венеции, так же как Корфу был ее вратами. Две тысячи человек жили и трудились здесь.
Гавань окружала длинная крепостная стена с башенками, двойными воротами и зубчатыми украшениями. Затем стена карабкалась на холм, огораживая город со всеми его домами, церквями, мастерскими, постоялыми дворами, бараками, тавернами, борделями, рынками и складами, великолепным особняком бальи и цитаделью. По левую руку располагалась церковь святого Иоанна с собственным причалом. На башне были расставлены часовые. На фоне влажных небес сырой греческой зимы вращались крылья ветряной мельницы, ― и на них смотрела сейчас монна Катерина де Шаретти нельи Дориа.
Катерина не смогла бы измерить в морских милях расстояние между Мессиной и Модоном. В Мессине она стала венчанной женой перед Богом, но на корабле после свадебной мессы в слезах убежала от молодого мужа, и Пагано пришлось долго упрашивать, прежде чем Катерина наконец созналась в том, какую ужасную вещь она слышала, ― и кто именно из моряков сказал ей это. Она узнала потом, что их побили плетьми и, разумеется, тут же ссадили на берег, а их место заняли другие матросы, которые и близко не подходили к молодой госпоже. Пагано, который так хорошо понимал ее, сказал, что истинная любовь не имеет к этим гадостям никакого отношения, но пока она не научится ему доверять, они могут заниматься любовью только руками. Он ей покажет… Поначалу девочка была испугана и то и дело отодвигалась, затем привыкла к легчайшим ласкам и из просто приятных они вскоре сделались настолько восхитительными, что у нее закружилась голова, и все тело приятно задрожало. Когда дрожь вдруг сделалась слишком сильной, Катерина решила, что с ней происходит нечто страшное, ― но вскоре научилась наслаждаться этим. Некоторое время она находилась на вершине счастья, но затем осознала, что в их отношениях по-прежнему чего-то не хватает. «Муж тоже должен получить свое», ― так говорили женщины.
