― Хочешь держать пари? ― спросил его фламандец.
Он вернулся через три часа, а за ним ― целая вереница носильщиков, которые волокли все необходимое. Цены оказались вдвое ниже. Юлиус был удивлен и обижен одновременно.
― Это все благодаря тебе, ― заявил ему бывший подмастерье. На Сицилии как раз открывали бочонки с вином нового урожая, и Николас был щедр, как сам Вакх.
― Что я сделал? ― не понял стряпчий.
― Ты сражался на стороне Ферранте в Неаполе. Вице-король Палермо знает об отряде Шаретти, равно как и его агент в Мессине. Вода, мясо и куры…
Юлиус побагровел.
― Откуда они узнали?
Фламандец ответил с ухмылкой:
― Письма от монны Алессандры. Разве не помнишь? Брат Лоренцо обучался в Палермо.
― Она написала для тебя рекомендательные письма? ― Тоби не верил своим ушам.
― Ну, для тебя она бы их точно писать не стала, ― Николас опять засмеялся. ― И кроме того, мы получили все сыры Дориа.
― Сыры?
― Да, он их продал своему агенту в Мессине, и тому пришлось отдать их нам, по особому распоряжению вице-короля. За полцены. А сыр кстати неплохой… В общем, в Мессине Дориа не повезло. Вы слышали, что он женился, пока был здесь?
― Вот это неожиданность, ― заметил лекарь.
― Ну почему же. Девушка с собачкой… Она была на галере.
― Та, что под вуалью? ― уточнил Юлиус.
― Ну, теперь вуаль она сняла. Совсем еще ребенок, лет двенадцать-тринадцать, по словам агента.
― Мне это не слишком по душе, ― заявил Годскалк.
― По крайней мере, они женаты, ― отозвался стряпчий.
― Все равно. ― Священник покосился на Юлиуса, затем на Николаса, который покачал головой, и наконец с широкой усмешкой допил вино.
― А как насчет дальнейшего пути? ― поинтересовался нотариус. ― У тебя что, есть письма к каждому торговцу продовольствием? Они могут не знать брата Лоренцо Строцци, а вот с семейством Дориа общались на протяжении многих столетий. Ни воды, ни провизии… Нам придется жить на сухарях.
― Не только, ― подбодрил его Николас. ― У нас еще будет сыр.
За время плавания из Мессины, по водам спокойного Ионийского моря, Юлиус порой возвращался к этому вопросу, но тревога слегка отступила.
Экипаж превратился в настоящую команду, кок выучился готовить любимые блюда Асторре, наемники, крепкие бывалые парни, без труда освоились с ролью гребцов, а кроме того, нашли общий язык с моряками и с удовольствием учили портовые ругательства. За едой старшие члены компании Шаретти все вместе говорили по-гречески, а Николас порой просил африканца Лоппе давать ему уроки арабского. Также с помощью Лоппе он неплохо научился плавать. Когда же как-то за ужином его спутники вновь заговорили о «Дориа», он спокойно ответил:
