Тоби чуть слышно заворчал. Не оборачиваясь, Николас бросил:
— Я сделал две одинаковых. А где шнурок?
Послышался голос Козимо де Медичи.
— Наставник мальчика, этот глупый маловер, обрезал его.
Порывшись в поясном кошеле, Николас достал новую веревочку. Должно быть, она осталась от второй игрушки. Взяв из рук мальчика деревянный предмет, похожий на два гриба, сросшихся ножками, фламандец завязал и обмотал посередине шнурок, сделав на свободном конце петлю. В нее он просунул палец и положил игрушку на ладонь.
— Что я тебе говорил? — подмигнув, обратился он к ребенку.
Удивительно, но тот улыбнулся в ответ.
— Ты сказал бросать осторожно.
— Вот видишь, — подтвердил Николас. — Поначалу у всех веревка путается. Показать тебе еще раз?
И вновь послышался голос из недр кресла.
— Нечего показывать ему, — заявил Козимо де Медичи. — Покажи лучше мне. Говорят, от этой забавы Эвклид бы просто разрыдался.
— Я бы сделал такую и Эвклиду, — заверил бывший подмастерье.
Юлиус зажмурился, а Николас продолжил:
— Впрочем, плакать ни к чему. Достаточно лишь внимательно смотреть. Вот, например…
Старик поднял брови. Николас поднимался с колен, не сводя глаз с ребенка, а тот сияющим взором следил за его действиями. Фламандец с театральной медлительностью поднес игрушку к плечу и с такой же театральной внезапностью распрямил руку, выбрасывая деревяшку далеко вперед. Шнур зашипел, разматываясь. Игрушка, описав петлю, вернулась к нему, и он поймал ее в ладонь. По-прежнему улыбаясь мальчику, Николас раскрыл кулак над полом. Игрушка завертелась, падая до земли, поднялась вновь и опять упала. Так продолжалось несколько раз. После этого он сделал еще бросок вперед, но не стал ловить деревянный грибок сразу, а ловким движением запястья заставил его описать несколько кругов и лишь затем опять взял в руки.
— Сделай так, чтобы он ходил! — крикнул мальчик.
Юлиус рискнул покоситься на Тоби. Лекарь наблюдал за происходящим с видом величайшего презрения, и это было обнадеживающим знаком. Козимо де Медичи поддержал внука:
— Да, сделайте так, чтобы он ходил, мессер Никколо. А говорить он не умеет?
Сделав резкое движение, Николас улыбнулся, не поднимая глаз. Игрушка завертелась на конце шнура. Он стал постепенно опускать ее до земли, и та побежала по полу вперед, словно по собственной воле. Он немного прошелся за ней, в сопровождении мальчугана, и, подойдя ближе к креслу-паланкину, вновь подобрал игрушку в ладонь.
— Это фармук, мой господин. И, разумеется, он может говорить.
