Он решает не вдаваться в подробности, только спрашивает:
— Где мы встречаемся? И когда?
— Знаешь что, — предлагает Бацке, — давай встретимся на центральном вокзале… Нет, лучше не надо — там всегда полным-полно легавых, они все меня в лицо знают. Встретимся в восемь на рыночной площади у ратуши, под Конским хвостом.
— Это где такое?
— Ты что, где Конский хвост не знаешь? Никогда, что ли, в Гамбурге не был?
— Только пару дней.
— На рыночной площади перед ратушей стоит памятник Вильгельму — кайзер на коне. И в Гамбурге каждая собака знает, что значит «встретимся под Конским хвостом».
— Ладно. Уж как-нибудь найду. Значит, в восемь.
— Договорились. И оденься пофартовее. Гульнем на всю катушку.
— Идет. За мной дело не станет.
— За мной тоже.
10
Куфальт тащится за дежурным надзирателем по полутемным коридорам спящей тюрьмы в одних носках — сабо он снял и несет в руке.
Надзиратель отпирает его камеру и, положив палец на выключатель, медлит на пороге.
— Может, разок уляжетесь без света, Куфальт? А то мне через десять минут опять тащиться наверх — выключать. Я день-деньской пилил дома дрова и устал как собака.
— Само собой, — говорит Куфальт. — Запросто. Спокойной ночи, господин Тиссен!
— Спокойной ночи, Куфальт! Кажется, это ваша последняя ночь у нас?
— Предпоследняя.
— И сколько же пришлось отзвонить?
— Пять годков.
— Большой срок. Как ни крути — большой, — говорит старик надзиратель и сокрушенно покачивает головой. — На воле такое творится, что у вас глаза на лоб полезут. Пять миллионов безработных, Куфальт. Тяжкое дело, Куфальт, очень тяжкое. Два моих сына тоже без работы.
— Что ж, подожду. Ждать-то я научился.
— Научились? Но не здесь же! Здесь еще никто этому не научился. Ну ладно, Куфальт, всего вам доброго, может, больше не увидимся. Нелегко вам придется, прямо-таки трудно придется. Выдержите ли? Кто хлебнул тюремной баланды…
Старик надзиратель стоит на пороге и ждет, пока Куфальт разденется, — свет от коридорной лампы падает в камеру сквозь отворенную дверь.
— Неплохой вы парень, Куфальт, только вот ветер в голове. Правда, и трудолюбия хватает, что есть, то есть. И вежливы тоже, если с вами по-хорошему. Но и заводитесь с полоборота, если что не по нраву, и каждой брехне верите. Пять миллионов безработных, подумать только, Куфальт…
— Не очень-то вы стараетесь меня подбодрить, господин Тиссен.
— А чего мне стараться — об этом позаботятся девочки да водочка, уж они вас взбодрят, только за ворота выйдете. Помните об одном, Куфальт: у нас тут около семисот камер, и им без разницы, кто в них сидит. Нам тоже без разницы, кого мы запираем. Мы уже все на свете перевидали.
