— Конечно, у тебя все по-другому. Но и общее есть: Зете арестант и ты арестант. А кто таким верит? Делай, как я сказал. Молчи в тряпочку и радуйся, что вышел на волю и нашел работу!
— Ты это серьезно, Вилли?
— Ясное дело, серьезно. Я и сам так сделаю.
8
После обеда Куфальта вдруг охватил трудовой пыл. Собственно, собирался-то он только выдраить камеру, но потом заметил, что до полной нормы по сетям ему оставалось связать еще около двух тысяч узлов, и если сейчас взяться, еще можно успеть. Тогда при освобождении он получит на восемнадцать пфеннигов больше.
И он набросился на эти узлы как бешеный. Вязал, правда, кое-как, хотя знал, что слабые узлы для рыбаков все равно что нож в спину. Но главным в его глазах были все же восемнадцать пфеннигов. Если сетевой кальфактор растянет сеть как следует, все будет в лучшем виде.
Покончив с узлами, он садится на пол и начинает натирать. Это дело тоже навыка требует, скипидара и графита надо брать самую малость, иначе пол останется матовым и не заблестит, сколько его потом ни три. Под конец он делает себе «трафаретку» — приспособление, в последнее время сильно вошедшее в моду у них в тюрьме: из картонной крышки вырезают себе какой-нибудь шаблон по своему вкусу и трут пол щеткой через шаблон «против шерстки». Получается узор из светлых и темных фигур — цветы, звезды и маленькие зверушки. Этого никто не требует, но такое художество радует глаз главного надзирателя Руша и внушает ему симпатию к самим художникам.
Покончив и с этим, Куфальт принимается драить металлические предметы. Хуже всего поддается внутренняя сторона крышки параши, на которой от мочи и кала всегда образуется беловатый слизистый налет. За это надо браться умеючи — сперва потереть кирпичной крошкой, а потом уже…
Сначала его раздражало, что открытая параша все это время распространяла по камере удушливую вонь, теперь он ничего не замечает. Параша воняет, тут уж ничего не попишешь и вонь еще долго стоит, потому что камеры маленькие и плохо проветриваются.
Потом надо взять немного пасты…
Но тут дверь его камеры распахивается и входит сеточник со своим кальфактором. Только это уже не Розенталь, опять какой-то новенький.
— Ого, мастер, — ухмыляется Куфальт, энергично надраивая крышку, — гляжу, у вас опять новый кальфактор? Да вы их меняете как перчатки!
Мастер не отвечает и говорит, обращаясь к своему помощнику:
— Вон ту сеть вынести, а также весь шпагат и железный стержень… Где ваш нож, Куфальт?
