— Эх, майор, — рассуждал майор Безуглый, — начало ключа следует искать с первого знака верхней строки каждой страницы.
И опять неудача.
Правда, восемьдесят восьмым знаком иногда оказывалась точка, но четыреста двадцать четвертый не был буквой, встречавшейся в этом тексте впервые.
Пробовал майор не обращать внимания на четыреста двадцать четвертый знак и заменял цифровые группы буквами. Получалась бессмыслица.
В одном случае, где-то в середине восьмого тома, и восемьдесят восьмой знак оказался точкой и четыреста двадцать четвертый буквой «Щ», единственной в этом тексте. Безуглый обрадовался и стал расшифровывать.
Сорок второй знак — пробел.
Значит первое слово «НА».
10 1 2 7 8 27
К В С А М П
И снова разделительный знак.
«Что это еще за «КВСАМП»? — недовольно подумал майор. Опять, вероятно, ошибка.
Он попросил одного из своих помощников вскипятить чай и взялся за следующий том.
Нужно только догадаться, из каких элементов складывалась система неизвестного кода. Допустим опять-таки, что восемьдесят восьмой знак — точка, а четыреста двадцать четвертый — буква, встречающаяся впервые.
Ну, а еще что?
И он снова склонился над книгой с металлическим строкомером в руках.
В ожидании колонны. — «Чужая семья — потемки». — Петр Калачкин интересуется литературой. — Случайная встреча. — Странная дружба.
Диспетчер автопарка Зинаида Махрова в этот день не работала. Но она пришла в гараж рано и сидела в своей комнатке, где беспрерывно звонил телефон. На ней была беличья шубка и самые модные в городе ботики с молнией, отороченные мехом. Губы ярко накрашены. Брови подведены. Не подумаешь, что простой диспетчер.
Сменный дежурный — молодая женщина с изможденным лицом, взглянула на подругу и тихо вздохнула. Колючим показался ей свой платок, в который была закутана, тяжелой — телогрейка с мужниного плеча, тесными — ботинки.
Махрова сказала участливо:
— Иди-ка ты, Надюша, приоденься. А я пока подежурю.
— А если придет колонна?
— Раньше чем к обеду не придет, ты знаешь.
Дежурная не двинулась с места.
— Ну же! — поторопила Махрова.
Надежда опять вздохнула и просветлевший было взгляд ее погас.
— Ни к чему...
Махрова знала, что Надежда плохо живет с мужем. На людях обходительный, а дома деспот: и то ему было не так, и это. А главное, вот уже второй год не хотел регистрировать брак.
Друзья по работе пробовали вмешаться:
— Что-то, Игнатюк, с женой у тебя неладно получается.
