Весть об этом в мгновение ока облетела земной шар, и через короткое время местность кишела искателями приключений со всех континентов, прибывшими сюда, чтобы отомкнуть хранилище, в котором природа в течение миллионов лет хранила нетронутыми сказочные сокровища. Палаточные лагеря и барачные городки возникали как по мановению волшебной палочки, бесчисленные поселки росли из земли как грибы после дождя, и, если место было выбрано удачно, они с беспримерной быстротой превращались в города со стотысячным населением. Одним из таких городов является Сан-Франциско, названный по имени святого, повелителя приносящей золото земли и Тихого океана. Тот, кто в наши дни стоит на набережной в гавани этого города и смотрит на бурлящую перед ним в неостановимом движении толпу, кто видит широкие и протяженные проспекты, необъятные площади, великолепные дворцы, здания и магазины, за стеклами витрин которых выставлено все, что может быть сделано из золота, что имеет хоть какое-то отношение к нему, и все, что можно купить за золото, — такой человек лишь с трудом может представить себе маленькое бедное поселение, бывшее когда-то на месте мировой столицы мерцающего металла.
И подобно тому, как поднимаются и опускаются волны в гавани, как сталкиваются друг с другом и вновь навсегда расходятся люди в пестрой толпе на улицах, площадях и в общественных зданиях, так появляется и исчезает обманчивое счастье, так неверная судьба как мячиком играет человеком, казалось бы навсегда вознося его наверх, но в следующий миг обрушивая вниз, на дно, где борются за существование отбросы общества. Миллионер, еще вчера окруженный восхищением и завистью, сегодня снова, с лопатой, киркой и ружьем, тщится вернуть себе утраченное богатство. Такие люди имеют, как правило, весьма сомнительное происхождение, и многие блестящие светские кавалеры снова оказывались, когда игра была окончена, ничтожными, бессовестными искателями приключений, чье благополучие всецело зависело от того, какие числа выпадут на игральных костях судьбы…
Из Акапулько курсом на Сан-Франциско шло парусное судно. Это был прекрасный трехмачтовый корабль, под бушпритом и на корме которого горели золотом буквы — «Оррибль». По форме одежды команды можно было судить о его принадлежности к военному флоту Соединенных Штатов, хотя некоторые особенности корпуса и рангоута позволяли сделать заключение, что первоначально оно для этой цели не предназначалось. В данный момент командир корабля стоял на квартердеке
