— Но, Кларион, вовсе не доказано, что ты мой шкипер. И, между прочим, я еще не высказал тебе ни одного упрека. Итак, они все погибли, мои храбрые матросы?
— Все.
— А ты? Как тебе удалось избежать… проклятье! — избежать петли?
— О, это было не так сложно! Я видел, что все кончено, поспешил вниз и быстро переоделся в женскую одежду, после чего закрылся в каюте и избавился от ключа, выбросив его через иллюминатор в море. Когда меня нашли, я выдал себя за пленницу и вызвал своими россказнями такое сочувствие у англичан, что в дальнейшем со мной обращались с вниманием и заботой и при первой возможности высадили на берег. Мне было известно твое местопребывание, и я счел первым делом сообщить тебе о случившемся. «Оррибль» погиб, и мы — мы нищие!
Воцарилось молчание; виконт тоже долго не мог выдавить из себя ни слова. Он снова начал ходить по комнате, пытаясь восстановить утраченное душевное равновесие.
— Нищие? — прорычал он наконец. — Нет, мы не нищие! «Оррибль» потерян, но только ненадолго. Я верну его себе.
— Не ожидал от тебя ничего другого! — сказал шевалье. — Мы оба достаточно сильны духом, чтобы иметь под ногами палубу хорошего корабля. Ты уже думал о средствах?
— Нет! — последовал уклончивый ответ. — Однако нисколько не сомневаюсь, что скоро какое-нибудь средство отыщется.
— Я совершенно того же мнения. С той только разницей, что я это средство уже знаю.
— Да? А нельзя ли и мне с ним познакомиться?
— Это как раз то, о чем ты сейчас думаешь.
— Ты ошибаешься, я не думаю ничего определенного. Самым простым было бы, на мой взгляд, наняться на «Оррибль» матросами и попробовать с помощью посулов склонить команду к измене.
— Мда…
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты достаточно умен, чтобы понимать, что выполнение такого плана сопряжено с большими трудностями и что он ненадежен. Такое решение человек избирает, когда у него нет другого выхода.
— Тебе ведом другой и лучший путь?
— Да. Я уже сказал: он как раз тот, о котором ты думаешь.
— Повторяю, ты ошибаешься. Твой рассказ привел меня в такое состояние, что сейчас я вообще не способен о чем-либо думать.
— Господин виконт! — многозначительно произнес де Саккар.
— Господин шевалье! — В голосе Бретиньи зазвенел металл.
Саккар рассмеялся.
— Ты действительно считаешь, что можешь скрывать от меня свои мысли?
— А ты думаешь, что тебе абсолютно все известно.
— Бывает, что да. В особенности когда это касается тебя.
— Что ж, если ты и правда такой умный, расскажи, о чем я сейчас думаю!
