Первый голос был полон отчаяния.
— Слава Богу, Мэгги, с тобой все в порядке, но что же это такое? Мало тебе было поцапаться с доктором Беннетом в первый же день после возвращения, так ты еще и пожар обнаружила?
— Ты права. Это глупо с моей стороны. — Второй голос, голос Мэгги, звучал уверенно, тихо, но резковато. Может быть, жизненный опыт научил ее прятать сталь под шелком? В ее голосе ему послышалась улыбка, и он представил себе, как она слегка потирает лоб ладонью. — Мне следовало позволить больнице сгореть дотла. Вот это уж точно достало бы Беннета. Проклятье! Подумать только, я была так близка к этому.
— Дело не в Беннете. Беннет — это еще цветочки, подруга. Но раз уж мы о нем заговорили…
— Эй! Это ты заговорила о докторе «Зовите-меня-просто-Господом-Богом». Не я.
— Почему бы тебе не попытаться быть с этим человеком хотя бы любезной? Он все же член больничного Совета.
— Я и пытаюсь, Донна. Правда, пытаюсь. — Возражение прозвучало почти так же искренне, как и сопровождавший его притворный вздох.
Донна, очевидно, тоже ей не поверила.
— Ха! Сказать ему, что ты беспокоилась, «не случилось ли с ним нечто ужасное», не значит быть любезной.
— Я произнесла это приветливо, — упрямо возразила Мэгги. — Он три часа отвечал на одну мою страничку, Донна. Три часа. Он тупой.
— Хорошо, что ты одна из лучших, только это и спасает твою большую пасть и твою задницу — иначе тебя бы уже давно уволили.
Смех Мэгги был неожиданным, словно солнечный свет в январе.
— Кое-кто еще раньше предупреждал меня, что моя большая, как у аллигатора, пасть когда-нибудь навлечет крупные неприятности на мою маленькую, как у колибри, задницу.
— Ну, кто бы это ни был, он был прав.
Мэгги со стоном произнесла:
— Послушай… если отстанешь от меня и вернешься к себе на этаж, где тебе и следует находиться, обещаю думать только о хорошем и ждать допроса, как пай-девочка. Не стану рисовать на стенках и вести междугородные телефонные разговоры на личные темы. Ладно, мамочка? — спросила Мэгги тоном капризной девочки.
— Не ладно. Я спущусь через полчаса и проверю еще раз.
Его свидетельница выслушала эту угрозу, не моргнув глазом.
— Хорошо. Спускайся. А теперь уходи. Больным ты нужна больше, чем мне.
К тому моменту, как высокая женщина с очень смуглой кожей открыла дверь, Бо уже отступил от стены. Но это не имело значения. Медсестра даже не взглянула в его сторону. Она стояла к нему спиной и давала последние наставления.
— Не уходи никуда, пока не поговоришь со мной, Мэгги. Ни домой, ни обратно на свой этаж.
