Хроника парохода «Гюго» | страница 30

— Погоди, хлеб почем? И это — сало, во сколько ящик ценят?

— Хорошо, сало! Пускай про сало объяснит!

Я не знал, кому отвечать. Но тут лебедчик потянулся и шлепнул рукой по высокому голенищу моих шнурованных ботинок.

— А за эти вот сколько отдали?

— За ботинки? — Я прикидывал, вспоминал. Говорили, что рабочие ботинки можно купить долларов за пять, только надо учесть, что эти высокие, как сапоги. — Девять долларов, — сказал я, — да, девять.

— А одеваются как? — не унимался лебедчик. — Вот рабочие по порту, к примеру, как мы?

— Да как? — отбивался я. — В робе. Видели: на пароходах ходят, синяя? Джинсы, комбинезоны, куртки, шляпы.

— В шляпах ходят? — загалдели грузчики.

— И портовые?

— Все, — подтвердил я. — Даже на работе, на погрузке носят.

— Хо! Хо-хо-хо! — Смех затряс сидящую передо мной компанию.

— В шляпах, слыхал!

— Загнул, так и отрежь!

— Матроса ить хлебом не корми, а загнуть дай!

— Дай и не дыши!

— Видал — в шляпе на разгрузке. Тросточку, тросточку забыл!

— Да нет же, — оправдывался я. — В шляпах ходят. И грузчики. Чего ж тут такого?

— И верно, ничего, — неожиданно согласился лебедчик. — Наработали себе американцы. Мы кровушку льем второй год, а они ящики шлют, откупаются. — Он поднял руку и обвел видимое впереди пространство: бухту, склады на том берегу, пароходы в огнях, стоящие у причалов друг за дружкой, словно в очереди. — Так можно и в шляпах.

— Все одно форсу много, — пробурчал бородатый.

— Чего нам судить! У каждого народа свой фасон. Товарищ моряк врать не станет, сам видел...

Я собирался поддакнуть, подтвердить слова лебедчика и вдруг заметил Маторина. Он стоял в тени мачты, сразу его было не разглядеть, и казалось, что Сашка торчит здесь давно, может, с тех пор, как сдал мне свое тальманство.

— Слышь, — сказал он громко, похоже специально громко, чтобы слышали грузчики. — Я забыл передать про счет. Утром отдашь второму помощнику. Клинцов фамилия...

— А ты чего не спишь?

— Так, с часовым у трапа заболтался. Понял про счет? Отдай. И можешь отдыхать. Но сначала шубу повесь в рулевой, увидишь, где другие висят. А ботинки снеси боцману в каюту. Понял? Под койку положи. Сопрут еще, он боится, а вещь казенная!

Теперь Маторин виделся нерезко, как бы не в фокусе, зато четко, до последней морщинки обозначилось лицо лебедчика и рядом — бородача-грузчика.

— Ка-азенные! — удивился бородатый.

— Говорил тебе, — засмеялся другой, — матроса хлебом не корми, а загнуть дай. Вокруг пальца обвел.