1
В последних числах августа Зуев и Вану без особых приключений возвратились в Березов.
Оголились деревья. Обь в седых барашках ежилась, сопротивляясь ветру с Ямала.
Атаман Денисов встретил Зуева как родного человечка.
— Живой… Братец ты мой…
Волосы Зуева спутались, щека щеку достает, глаза жесткие. Кашляет. Допекла, допекла тундра полярная. Какие пространства одолел, скажи кому…
— Зови команду!
Зуев не тронулся с места.
— Дядьку Шумского не уберег. — В горле запершило. — Помер крестный.
— Вон как.
— Не уберег…
— Да ведь дело такое… Не стариковская забота в тундры ходить.
— Это, атаман, особый был старик.
— Как он чучела делал! А как убивался, когда ты в Небдинские юрты ходил! Господи, прими его душу грешную…
Помолчали.
— Ерофеев в слободе?
— Дончак? — спросил атаман.
— Ну.
— Нет, не появлялся. А с тобой его, что ли, нет?
— Покинул отряд. И в Сале-гард не приходил?
— Не было у нас дончака.
Атаман горестно покачал головой.
— Думаешь, погиб? — спросил Зуев.
— Другого пути, кроме Березова и Сале-гарда, тут нет. Одна дорога — Обь. По ней ходим…
Сухими глазами Зуев смотрел сквозь слюдяное окошко. Лошадь у плетня. Стог сена. Вдали стена леса.
Снаружи кто-то подошел к завалинке и, приставив ладони ко лбу, вглядывался в избу.
Петька!
Зуев вышел во двор.
— Ждал во все жданки, — кинулся к нему мальчик. Петька окреп, постригся в кружок — настоящий казачонок.
