— Это у собак щупают нос, а у людей — щеки.
— Знаю. Не забыли, что у меня питомник? — хрипло проговорил он. — Вам давно стало плохо?
— Еще ночью. Дикая головная боль…
— Думаете, грипп?
— Нет. Похоже на малярию.
— Малярия? Вы шутите!
— Нет. В Сенегале почти все болеют ею. Я тоже болела. Мне пришлось жить не на территории посольства. Я всего-навсего секретарша, поэтому снимала маленькую квартирку в Дакаре. К тому же мне часто приходилось уезжать из Дакара…
— Почему? — спросил он и ласково погладил ее по плечу, когда она замолчала.
Эмма помнила, что не должна рассказывать ему о себе, только не знала почему. Но у нее не было сил противиться ему, к тому же ей нравилось, как он нежно гладит ее, и даже захотелось выгнуться под его рукой, как это делают кошки.
— Я помогала Красному Кресту распределять благотворительную помощь по деревням. Из-за засухи там погиб весь урожай…
Она опять умолкла, не в силах больше говорить.
Брент перестал ее гладить.
— Надо показать вас врачу.
— Нет, — запротестовала она. — Мне нужно принять лекарство. Хину.
— Вы сможете сами одеться или мне вам помочь? — не обращая внимания на ее протест, спросил он.
Она открыла глаза и, повернувшись к нему, неожиданно уперлась рукой в его колено.
— Еще чего не хватало!
Он усмехнулся.
— Тогда одевайтесь, а я пока позвоню врачу и предупрежу о нашем визите.
Он встал и не оглядываясь пошел к двери. Если бы у нее хватило сил, она бы запустила ему вслед чем-нибудь тяжелым. Вся дрожа, Эмма встала и натянула на себя шорты и рубашку, в которых ходила накануне, а ноги сунула в босоножки. Потом добрела до ванной, плеснула водой в лицо и провела расческой по волосам. Когда вернулся Брент, она сидела на кровати, то дрожа от озноба, то покрываясь потом.
— Все в порядке. Доктор ждет вас.
Эмма подняла голову и посмотрела на него, не зная, за что она ненавидит его больше — за его энергию или за его властность.
— Вы бы лучше попросили его выписать лекарство, — стараясь не раздражаться, сказала Эмма. — Вам бы следовало знать, что в Южной Каролине малярия тоже не такая уж редкость.
— У меня ее никогда не было, — возразил он самоуверенным тоном. — Кроме того, я не хочу, чтобы вы потом говорили, будто я не позаботился о вас, когда вы заболели.
— Я вообще не хочу, чтобы вы заботились обо мне, здорова я или больна.
Не обращая внимания на ее слова, Брент подошел к ней и поднял ее на руки.
— Мэгги бы не простила мне этого, — сказал он, прижимая ее к груди.
