…Наше хозяйство на селе ничем особенно не выделялось. Дом был небольшой — одна общая комната, кухня и сени. Построен он был по “кавказским” традициям: в комнате пол деревянный, а на кухне, где готовили на печке, — мазаный, земляной.
Сестры рассказывали, как каждую субботу они мучились с тем самым земляным полом: “В комнате вымоешь чисто, а станешь кухню мыть — только грязь разведешь. Намочишь землю, намажешь и ждешь, пока она высохнет. Если раньше начнут ходить, то вся сырая земля в чистую комнату тут же тащится. И тогда — прощай уборка! Иногда, чтобы долго не ждать, набрасывали солому на сырой пол. И опять не слава богу — подмести такой пол невозможно: вдоволь наглотаешься пыли!”
Зимой вся семья спала в комнате: родители и дедушка с бабушкой на кроватях, а дети — на печке, на полатях или на лавках. Летом было раздольней — многие из нас перебирались спать на сеновал.
Обедала наша большая семья двумя группами: старшие — бабушка, дедушка, отец, мама, Виктор, Гаша и Иван — за столом. А мы, младшие, ели на полу, сидя на какой-нибудь постеленной тряпке вокруг большой чашки.
Наши родители одевали нас, маленьких детей, в самотканую одежду. У моей мамы была швейная машинка, на которой она шила мальчикам длинные рубахи, заменявшие и штаны, и рубашки. Так мы и ходили в них лет до семи, пока не начинали стесняться своего вида и требовать мужской одежды».
Дружная и работящая семья Калашниковых содержала свое хозяйство исправно. Трудились все без исключения. Наемных работников никогда не было. Досыта никогда не ели, экономили, да и не хватало на всех. Отец говаривал: «Криком избу не построишь, шумом дело не свершишь». Родители с раннего детства приучали и привлекали своих детей к крестьянскому труду. Не было исключения и для одного из младших — Миши.
Рос Михаил подвижным, жизнерадостным, любознательным ребенком. Выделялся из ватаги сверстников необычайной живостью ума, интересом к железкам, охотой к чтению. Воспитывался в строгости и труде. Старшие приучали помогать по хозяйству. Начинал свою трудовую деятельность с выпаса домашнего скота и птицы. С самого малолетства приучен и корову доить, и кур кормить. На полевых работах начинал погонышем, это когда с восходом солнца подсаживали верхом на лошадь, запряженную в борону или плуг, а снимали уже на закате, с ноющим и словно отделившимся от души телом. Повзрослев, стал работать на скотном дворе извозчиком, убирал сено. Частенько захаживал в сельскую кузницу полюбоваться, как работают люди с железом. Пробовал и сам ковать. Вот там-то, в курьинской кузне, и пришло уважение к металлу у будущего конструктора.
