— Этот климат не подходит для толстяка, — пробормотал он.
— Ты не толстый, — сказала Камилла. — Ты просто щедро одарен природой.
— Это великодушно с твоей стороны, но я не питаю на свой счет никаких иллюзий. — Лемюэль отряхнул с рубахи приставшие кристаллы соли, а затем окинул взглядом круг мертвых камней. — А где твои компаньоны?
— Анкху Анен час назад вернулся на «Фотеп», чтобы заглянуть в списки Розетты.[8]
— А госпожа Эрида? — поинтересовался он.
Камилла усмехнулась:
— Калли копирует рисунки на мертвых камнях восточного склона Горы. Она скоро должна вернуться.
Каллиста Эрида, Камилла и Анкху Анен провели немало времени в бесплодных попытках расшифровать изящные, плавные руны, покрывавшие мертвые камни. До сих пор они не достигли больших успехов, но если кто-то и мог постичь значение загадочных надписей, то только эта троица.
— Вы уже приблизились к разгадке надписей на мертвых камнях? — спросил Лемюэль, махнув рукой в сторону древних менгиров.
— Мы над этим работаем. — Камилла сбросила с плеча сумку и сняла с шеи пиктер. — Калли уверена, что это одна из форм протоэльдарского наречия, более древнего, чем сами эльдары, из чего следует, что понять его точный смысл почти невозможно. Но Анкху Анен утверждает, что на Просперо имеются рукописи, способные пролить свет на эту головоломку.
— На Просперо? — внезапно заинтересовался Лемюэль.
— Да, в Атенеуме, какой-то огромной библиотеке в домашнем мире Тысячи Сынов.
— А что еще он говорил о библиотеке? — спросил Лемюэль.
Камилла пожала плечами, сняла защитные очки и потерла уставшие глаза:
— Вроде бы ничего. А в чем дело?
— Ни в чем, — сказал он и улыбнулся подошедшей Каллисте, радуясь возможности сменить тему.
Эта красивая женщина с оливковой кожей, одетая в просторную джеллабу,[9] при желании могла бы завоевать сердца всех летописцев-мужчин, приписанных к Двадцать восьмой экспедиции. Хотя их было не так уж и много: в Легионе Тысячи Сынов было принято тщательно отбирать тех, кто удостаивался чести сопровождать воинов в боевых походах и описывать их подвиги.
Так или иначе, Каллиста отвергала все ухаживания и большую часть времени проводила в обществе Лемюэля и Камиллы. Он же и не мечтал о связи ни с одной из этих женщин, довольствуясь дружбой с двумя исследовательницами неизвестного.
— С возвращением тебя, дорогая, — произнес он и, пройдя мимо Камиллы, взял Каллисту за руку.
Кожа ее была сухой и горячей, на пальцах остались темные пятна от копировальной бумаги, свернутые листы которой торчали из наплечной сумки.
