Ирину и впрямь поили чаем.
— Пей, зайка! И не переживай. Нет больше козлов во дворе. И цветы больше топтать некому! Веришь? Мы с тобой еще новые георгины посадим. Самые что ни на есть! Красивее не бывает! — уговаривала санитарка Люба больную.
Та вслушивалась, непроизвольно мотала головой. А потом сказала, тяжело открыв рот:
— Я розы люблю больше всего. В них душа живет человечья. Не веришь? А это правда. С розой говорить можно, с другими — нет.
— Ира! Ложись, отдохни, — уговаривала санитарка больную. Та мотала головой, отказывалась:
— Козла прогнать надо!
— Убежал он. Домой ушел, в свой сарай, сюда больше не заявится.
— Ну да! Так и поверила. Ему вломить надо, чтоб боялся в наш двор сунуться.
— Прогнали и калитку закрыли, — уверяла санитарка, а Иван, слушая, смеялся:
— Ладно, что не черта во мне увидела…
К вечеру Ирина окончательно пришла в себя и, увидев Петухова в коридоре, приветливо поздоровалась, заговорила:
— Насовсем к нам? Это хорошо, хоть один мужик на бабью свору заимелся.
— Нынешний главврач тоже мужчина, — напомнил Петухов, но Ирина отмахнулась:
— Старый хрен, а не мужик! Трухлявый пень. Куда ему нас лечить, коли сам на ходу разваливается?
— Все будем старыми, — нахмурился Петухов, не желая продолжать разговор.
— Старость тоже разная. У каждого своя. Вот я, например, умру молодой, не доживу до развалины. Не хочу. Когда я устану от вас от всех, я улечу в голубиную стаю и буду жить птицей сколько захочу.
— Птицей? Мне кажется, что человеком интереснее жить.
— Это тебе только кажется. У людей вся жизнь — сплошная ложь. А вот голуби… они чисты во всем! В любви верны. Не предают и не бросают своих подруг. А мужики? Знаешь, почему я здесь, хотя давно должна быть там? — указала пальцем себе под ноги. И продолжила: — Слишком красивой родилась. В детстве как кукла, чем старше, тем лучше становилась. Вот только счастья на судьбу Бог не дал. Видно, посчитал, что нельзя одаривать через меру, одной все сразу. Так-то нот и осталась, как королева с котомкой. А как хотелось жить красиво, чтоб меня все вокруг любили.
— А разве ты не была замужем? — удивился Иван.
— Это уже другое. Я о радости! А замуж выходила под каждым лопухом по десятку раз на день!
— Неужели никто не любил?
— Ой, Ваня! Ну о чем ты? Ведь взрослый! Иной, не успев забраться, всю любовь меж ног терял. Другой высморкается и тут же имя мое посеет.
— А первый?
— Он пьяный был. Так ничего не понял и забыл. Не поверил, что девкой была. Я с горя и ударилась в разгул. Уж
