Но вот откуда-то из глубин окружающего пейзажа донеслось глухое урчание, которое вскоре сменилось яростной трескотней. Люсьенн только что выключила утюг и поставила его на керамическую подставку. Она собралась спуститься в сушильню. Было еще только девять часов. Под жаркими лучами июньского солнца курилась земля. Воздух подрагивал над холмом. И все вокруг дышало покоем, ничем не нарушаемым покоем, если бы не этот рокот мотора, прорезавший первозданную тишину. Спустившись на первый этаж и очутившись между огромными простынями, залитыми ярким светом, она увидела, как в дверном проеме в конце коридора появился окутанный дымным облаком мотоцикл Марка. Некоторая фантастичность этого видения объяснялась, конечно, не только самим дымом, но и позой парня, приникшего к машине с высоко задранными локтями и красным шлемом на голове. Отблески солнца играли на его козырьке.
Это и в самом деле был Марк. Почему он вернулся так рано? Люсьенн знала, что он был свободен до самого вечера воскресенья. Ведь он не принадлежал к числу прислуги «замка». Его положение было иным. Замедлив ход, мотоцикл сделал вираж, повернувшись боком и продолжая скользить в густом дымном облаке, словно рыба в мутной воде. Марк с трудом слез с него и прислонился к стене своего домика. С видимым усилием стащив с головы шлем, он некоторое время стоял неподвижно с опущенной головой; можно было подумать — да, да, такое создавалось впечатление, — будто он пьян. Затем, снимая на ходу куртку с рубашкой, нетвердым шагом Марк направился к насосу, вынырнув на яркий солнечный свет из сворачивающегося над газоном кольцом дымного облака. Люсьенн подошла поближе к выходу. На мощной груди парня, у левого плеча она заметила, несмотря на разделявшее их расстояние, бурое пятно. Люсьенн не спускала глаз с Марка и видела, как он водил туда-сюда шлангом, промывая рану и освежая распухшее лицо. Он думал, что поблизости никого нет, и, отдуваясь, поливал себя водой, волосы у него прилипли ко лбу, а рана не переставала кровоточить, и Люсьенн почудилось, будто ее заперли вместе с ним в этом ограниченном пространстве, она стала невольной свидетельницей события, жестокие знаки которого не в силах была объяснить. Быть может, он попал в аварию? Жалость мешалась в душе с ужасом, Люсьенн была напряжена до предела. Удерживаемая лишь робостью, она безмолвно смотрела ему вслед, видела, как он снова прошел сквозь облако дыма, толкнул дверь домика и исчез, оставив позади искрящееся сияние солнца, безраздельно царившего над этой пустотой и глушью.
