— Вытаскиваю из кармана ключи.
— Ты умеешь водить?
— Более-менее.
— А права получил?
— Да. Но даже если бы и нет, с моим папашей…
Он сел в машину, открыл дверцу с другой стороны.
За моей спиной послышался шепот Эльзы:
— Эрик, прошу тебя. Пожалуйста…
Сев, я открыл заднюю дверцу, и Эльза забралась в машину. Анри бросил на нее в зеркальце скорее удивленный, чем холодный, взгляд и включил зажигание.
В дороге все молчали. Когда за рулем начинающий, лучше молчать.
Дневник Одиль
Вилле-сюр-Мер, 4 августа.
1 час ночи
В основе той муки, которая сейчас, когда погашены все огни, отдается во мне бесконечной болью, — вчерашняя встреча на пляже в четверть пятого. Когда мы с Паулой уселись под ее красным зонтом, она сказала:
— Сейчас я расскажу вам одну историю.
Я поинтересовалась, правдивая ли это история, и она серьезно ответила «да». Тогда я оставила шутливый тон. Паула предложила мне сигарету, и, когда все приготовления — сигарета, зажигалка, первая затяжка — закончились, я ожидала услышать традиционное «жили-были», которым начинаются все истории, даже правдивые. Вместо этого Паула задала мне странный вопрос. Спросила, что я думаю об Эрике Короне. Я ответила, что слишком мало знаю его, чтобы думать о нем.
— Ну хорошо, а какое впечатление он на вас производит?
— Не очень благоприятное.
— А точнее?
Уточнять я не стала.
— Он, конечно, не простит мне, — продолжала Паула, — что я вот так вмешиваюсь в его дела. Он этого не выносит.
— Вы из числа его друзей?
— Я друг его родителей, но речь не об этом. Предположим, что мы с ним достаточно близкие люди и это позволяет мне вмешиваться не в свое дело. — Помолчав, она продолжала: — И все же я рискую. Видите ли, Эрик из тех, кто не осмеливается позвать на помощь, когда тонет, потому что боится, не выглядит ли это так, словно он просит кого-либо о чем-нибудь.
Тут я подумала: я не я, если это сказано не ради красного словца. Чтобы показать, что я вся внимание и что такой отзыв об Эрике удивляет и интригует меня, я спросила:
— Он что, тонет?
— Да. И хотя я мало вас знаю, чувствую, что вы можете помочь ему удержаться на плаву.
— Ну уж! Знаете, он совершенно не замечает меня. Если он кого-то и выбрал для тех целей, о которых вы говорите, так это скорее моя сестра.
— Нет. Сестра ваша тут совершенно ни при чем.
— Откуда вы знаете?
Она небрежно махнула рукой.
— Неважно. Важны вы. И Эрик. Он очень несчастен. Даже выразить невозможно, до какой степени.
— По нему этого не скажешь.
