― У меня нет денег и нечего, что могло бы удовлетворить тебя! ― быстро выговорил он. ― И моя смерть не даст тебе ничего, кроме ужасных страданий в аду…
― Мне от тебя ничего не нужно, ― ответил Данте, неприятно удивленный тем, что его приняли за грабителя или убийцу.
Старик вытянул костлявую руку и, дернув поэта за платье, привлек его ближе к себе, исследуя его лицо.
― Ты какой-нибудь иностранный торговец, верно? ― настойчиво спросил он.
Данте затошнило от запаха, который исходил от проповедника. Безумный и пьяный; прекрасная комбинация для того, чтобы никто не принимал его всерьез! Несмотря на это, больше любопытство, чем надежда прояснить события, задержало Данте, и он присел на корточки перед стариком.
― Вы все приезжаете с надеждой на обогащение, во власти того же демона, который заполнил Флоренцию нечестивыми людьми… ― продолжал старик, расхохотавшись, как одержимый.
― Я с большим интересом прослушал часть проповеди, ― прервал его Данте.
― Серьезно? ― спросил тот с иронией в голосе. ― В действительности я больше не смиренный служитель Господа, ― добавил он с удовольствием и фальшивой скромностью.
Старик улыбнулся, и Данте неясно видел между тенями угасающий блеск какого-то одинокого зуба в грязном открытом рту.
― И ты говорил что-то о бегинах… ― начал Данте без предисловий.
Старик тут же закрыл рот и презрительно посмотрел на него.
― Дети Сатаны! ― выкрикнул он. ― Покончи со всеми и изгони в ад, так же как Святой Франциск изгнал демонов из Ареццо…
― Но говорят, что некоторые из них живут искренне святой жизнью… ― намеренно сказал Данте, допытываясь настоящей причины ненависти старика.
― Святой? ― закричал тот, выходя из себя. ― Шлюхи, воры, убийцы, еретики, выродки!.. Они живут вместе, чтобы совершать нечестивые дела. Они ходят обнаженными, как звери, наслаждаются бесстыдными оргиями, совершают страшные преступления… Они отходят от святой матери церкви, таинств и Священного писания. Они нарушают порядок, благословленный Господом… ― Он втянул в легкие воздух, чтобы продолжить говорить. ― Они почитают образ этого нечестивого колдуна Фридриха, сговариваются с гибеллинами… Где ты видишь святость?
Данте пришел к выводу, что ненависть этого яростного проповедника опиралась на общие предрассудки, предположения и сплетни, услышанные тут и там, которые всегда окружали мужчин и женщин, отделенных от мира. Все это смешано в безумном totum revolutum[37] с обвинениями в ереси и эпикурейских выражениях императора Фридриха II и его фаворитов, миланских полубратьев или опасных преследователей Свободного Духа, секты скорее мифической, чем реальной с малым количеством преследователей, которые лишь дурили людям головы.
