Даже если бы Брюс не заявил ей о том, что хочет переехать к матери своего будущего ребенка, даже если бы на коленях молил сейчас о прощении, Кира не вернулась бы к нему. Нет, она не стала бы обнимать человека, только что принадлежавшего другой! Чувства Киры умерли в ту минуту, когда Брюс признался ей в измене, желание исчезло, в душе осталась пустота, а гордость побуждала ее забыть о предателе. Кира, нежная и преданная, в один миг стала холодной, суровой и потеряла интерес к радостям жизни.
Но что же творится с ней теперь? Кира перевернулась на другой бок. Неужели судьба подарила ей встречу с Джайлзом лишь для того, чтобы вновь пробудить ее чувства? И откуда вообще эти мысли? Ведь только вчера Кира твердо решила держаться от него подальше. Ей не нужна чья бы то ни было помощь, она справится сама и сама залижет свои раны.
В тот памятный День Святого Валентина Брюс безжалостно растоптал ее чистые, искренние устремления, рожденные любовью, оставил наедине с неизбывной ноющей болью. Девушка уже давно забыла, что именно он сказал, да и не старалась вспоминать.
А вот сейчас, в чужом отеле, в чужой стране, вспомнила — и не испытала ничего. Совсем ничего. Глядя сухими глазами в черное окно, она видела перед собой не звездное небо, а растерянное лицо Брюса, трусливо отводившего глаза, слышала его покаянный голос, лепечущий о зачатом им ребенке. Значит, правда, что время лечит? А может, ее излечил чарующий мистический Барбадос?..
И с легкой улыбкой на устах Кира снова погрузилась в глубокий, спокойный сон, зная наверняка, что снова встретится с Джайлзом…
Они не виделись уже целую неделю. На Рувима навалились дела, но каждую ночь его мысли возвращались к очаровательной Долли. Вновь и вновь он представлял, как овладевает ею, как они сливаются воедино, как переплетаются в объятиях их горячие тела. Рувим сходил с ума от всепоглощающего желания…
И вот они опять вместе. Наконец-то!
— Ты что, не любишь меня? — спросила Долли. Опираясь на локоть, она нежно поглаживала пальчиками его волосы. — Мне так не хватало твоих поцелуев! Я хочу, чтобы ты целовал меня сюда… и сюда. — Подавшись к юноше, она дотронулась до ямочки на своей шее, потом до ложбинки на кокетливо оголенном плечике.
Рувим с глухим стоном перекатился на бок.
— Не могу! Господи, ты же знаешь, как действуют на меня поцелуи!
— И как же? Ну-ка расскажи мне, Рувим. Что ты ощущаешь вот тут?
Отстранив ее шаловливую руку, он быстро сел.
