Его мозг очнулся в его теле, и он поднялся на ноги. Он был в личном святилище Примаса Majestus et Conclavus, сидя в позе лотоса и уставившись на шар, заключавший в себе душу Маррэйна.
- Похоже, ты хочешь, чтобы мы поскорее получили свою часть сделки, – сказал Примас. Он стоял позади Синевала, криво улыбаясь. – Эта душа… из трудных. Она была захвачена в боли и страдании. Даже я не говорю с ним так часто, как ты.
- Я обещал Маррэйну, что не оставлю его одного, и мне нужна была информация.
- Ты получил её?
- Нет, но я кое–что узнал. Может быть, ты сможешь помочь мне. В одной из наших камер содержится человек. Человек, который зовёт себя Морденом. Кто он?
- Представитель сил, более могущественных, чем ты можешь себе вообразить.
Синевал улыбнулся. – Я так и знал. От него пахнет ворлонцами. Он не один из их безвозрастных слуг, раз Маррэйн не знает его, значит Морден недавно стал фаворитом. Хорошо. Их связь может быть не достаточно полной.
- Что ты намереваешься сделать с ним?
- Уничтожить его связь с ворлонцами, конечно же, и затем выяснить, что он знает. С того времени, как ворлонцы появились на Проксиме-3, что–то они очень себя слишком тихо вели. Я хочу выяснить, чем они занимаются.
- Почему тебя интересуют ворлонцы?
Синевал посмотрел Примасу прямо в глаза, а когда он заговорил, в его голосе не осталось ни шанса для противоречий. – Мне не нравятся ворлонцы. Совсем. А обнаружить их здесь…
- Ах, да. Идёт предварительное обсуждение возможного альянса. Ничего серьёзного на данный момент. Если ты хочешь, мы можем прекратить.
- Хмм… Слишком поздно, чтобы скрыть мое присутствие. Да, мне кажется, пора это прекратить. Мне надо идти и… – Синевал замолчал, оглядываясь вокруг. – Снова… этот сигнал. Я не знаю, что это, но я… чувствую… что–то.
- Собор живой, во многих смыслах этого слова. Ты его глава, значит и его сердце и душа. Он что–то тебе говорит. Ты знаешь, что?
Синевал посмотрел прямо на Примаса. – Приближаются ворлонцы.
Примас кивнул.
* * *
Он оставил человека, кричащего от боли, и переступил через порог туда, где лежал ещё один. Она всё ещё была там, лежала ничком, устремив невидящий взор на потолок, и только слабое колебание груди выдавало её дыхание. Если бы не это, её можно было бы принять за мертвеца.
Как мне подходит, что она пала, смотрит на небеса, куда она могла бы взойти. Она слаба, и должна быть обновлена. Я разобью её вдребезги, а потом соберу по кусочкам в горниле, воссоздавая её по образу, угодному моему Хозяину.
