— ... В конце концов, я, разумеется, стала Рейнджером. Отец меня к этому не подталкивал и у меня были и другие варианты, но я никогда никогда не рассматривала их всерьез. Рейнджеры были.... да, героями. Они не какие–то наемники. Они хранят мир, они защищают нас... они посредники и судьи, и многое другое. С чего бы мне желать чего–то другого?
Она вздохнула.
— Меня приняли конечно. Думаю, президент Корвин дернул за свои ниточки, а если и не он, то командор Та'Лон точно. Я продвигалась быстро — куда быстрее, чем заслуживала. Та'Лон говорил насчет своей отставки через год или около. Он не был прежним с тех пор, как погиб Г'Кар.
— Ты знала Пророка?
— Я встречалась с ним несколько раз. Я однажды слышала, как он говорил. Это было... захватывающе. Столько убежденности, страсти и опыта...
— Я говорил с теми, кто встречал его. Они все говорили то же самое.
— Я не удивляюсь. Как бы то ни было — Та'Лон собирается уйти. Не знаю, что он будет с собой делать. И так же не знаю, что он же сделает.
— Я думаю, что он хочет, чтобы я была Первым Рейнджером, когда он уйдет.
— Ты?
— Это в самом деле так смешно? Нет, извини. Не отвечай. Я знаю, что не готова к этому. Не думаю, что вообще когда–то буду готова. И даже не знаю — хочу ли я.
Рейнджеры... вот что я выучила и что я видела. То что случилось с тобой раньше... Это правило Рейнджеров — быть строгими к возможным нарушителям. Есть целое множество законов Сообщества, оговаривающее вещи, вроде достойного обращения с заключенными, права на честный суд и так далее. Несколько лет назад насчет этого был большой спор между нами и центаврианами.
Рейнджеры им не следуют. Мы освобождены от множества правил. Я думаю, что мы должны быть свободны от каких–то, иначе просто не смогли делать свою работу, но...
Мы даже не пытаемся уделить им внимание. С какой стати? Мы особенные.
И кроме того нет войны, чтобы на ней сражаться, и нет настоящих врагов.
Так что же мы делаем? Все что мы можем — это слоняться вокруг и убеждать окружающих что мы важные? Мы нужны только во время войны, а во время мира — просто валяем дурака и путаемся убедить остальных, что мы еще нужны? Боже, это так трудно сказать но...
Я не знаю что мы делаем.
Я думала насчет того, хочу ли я быть Первым Рейнджером или нет, и смогла найти только один повод для этого, и это - "чтобы мой отец гордился мной".
А этого теперь уже не будет.
...
Прости.
Я просто не могу...
Извини.
Она снова всхлипнула — лишь на секунду и взяла себя в руки. Она заговорила о чем–то другом, о политике. И неожиданно он понял что говорит:
