Позже он думал, что все, что он видел, было иллюзией, всего лишь горячечным бредом, наследием болезни которая свалила его на две недели после того, как он попал в ураганный ливень у Секигахары. Он почти мог бы в это поверить, если бы не два тонких шрама, прочертивших его лицо, которые появились когда он покинул Широхиду.
Отметина воина, который еще не исполнил свое задание, или же еще не искупил свою вину.
Знак ходячего мертвеца.
С того дня он начал звать себя Клинком Ветра. У него не было законного права на этот титул — но он спал и медитировал в Широхиде. Он вел жизнь Клинка Ветра, сражался также как они, думал как они. Любой из них мог бы вызвать его на дуэль за самовольно присвоение их имени, но никто не посмел. Теперь в них не было отваги. Они были сломленными, исчезающими тенями себя прежних.
Вскоре после этого он вернулся в Йедор. Его мать едва не потеряла сознание увидев его, а Вален даже накричал на него. Он всегда знал что Вален не питает к нему великой любви но услышать, как он кричит...
— Тысячелетиями люди умирали из–за них! — Парлэйн все еще слышал его крик. — И они умирали чтобы создать мир, который ты знаешь, мир где никто не умирает бессмысленно, где никто не должен носить такого клейма!
Он хотел говорить — но не сделал этого. Тогда он понял что между ним и Валеном никогда не будет ничего общего. Он слышал плач матери той ночью, и это больно ранило его — но не настолько, как ранило знание того, что он не принадлежит настоящему, и что никто из них не поймет его.
Катренн была ближе всего. Она хотя бы хотела понять его. Она задавала ему сотни вопросов о его путешествии, и слушала его истории с явным интересом. Он надеялся, что в следующий раз она составит ему компанию, но после с печалью понял, что она никогда не посмеет этого.
После этого Парлэйн начал разыскивать лучших учителей и воинов, оставшихся в живых. Рашок учил его как ребенка, с неохотой, и чем старше становился Парлэйн — тем очевиднее становилось его скупость. В конце концов Рашок отказался учить его чему–либо.
И потому он искал других воинов. Такие были. Рейнджеры, впавшие в опалу, кто говорил о А'Иаго Мар'Кхане и Кин Стольвинг. Старые воины, кто сражался рука об руку с Маррэйном и Парлонном — или же против них. Он читал их записки, истории и рассказы, и знал что никогда не сможет вернуться домой.
Он даже не появился на похоронной службе по Валену, но, тем не менее, носил в течении месяца траур — на свой лад. Что бы он ни думал о нем, его мать любила его. Он чтил это.
