— Я хочу представить вам доктора Дэниела Армстронга, — сказал Джонни. — Дэниел, это Его Превосходительство посол Тайваня, господин Нинг Чжэн Гон.
— Но такой известный человек, как доктор Армстронг, не нуждается в представлении, — проговорил Чжэн с обворожительной улыбкой, взяв Дэниела за руку. — Я с величайшим интересом и удовольствием читал ваши книги и смотрел ваши телепередачи.
Он говорил на безупречном английском. Казалось, что это его родной язык. Дэниел почувствовал к китайцу легкую симпатию.
— Джонни сказал о том, что вы очень обеспокоены состоянием африканской природы и внесли большой вклад в дело защиты животного мира этой страны.
— Сожалею, что не могу сделать больше, — воскликнул Чжэн, протестующе подняв руку. Однако глаза его не отрываясь смотрели на Дэниела. — Простите, доктор Армстронг, но я не ожидал встретить в такое время других приезжих. Меня заверили, что парк сейчас закрыт.
Хотя он произнес эти фразы приветливым, почти дружественным тоном, Дэниел почувствовал, что вопрос задан отнюдь не из простого любопытства.
— Не беспокойтесь, Ваше Превосходительство. Мы с оператором уезжаем сегодня после обеда. Скоро весь Чивеве окажется в вашем полном распоряжении, — успокоил его Дэниел.
— О, ради Бога, не поймите меня превратно. Я не настолько эгоистичен, чтобы желать вашего отъезда. Более того, мне даже жаль, что вы так поспешно уезжаете. Уверен, нам было бы о чем поговорить.
Дэниелу почудилось в словах Чжэна облегчение — после того, как тот услышал об их отъезде. Лицо китайца не утратило теплоты, а поведение — приветливости, тем не менее Дэниел почувствовал, что за утонченными манерами дипломата скрывается что-то совершенно другое.
Взяв их под руки, посол пошел по направлению к складу, благодушно болтая. Там он остановился и стал наблюдать, как егеря и бригада носильщиков разгружали слоновую кость — трофеи вчерашнего отстрела — с грузовика у самых ворот склада. Джок уже вовсю снимал разгрузку под всеми мыслимыми и немыслимыми углами.
Бивни по одному вытаскивали из грузовика — еще со следами запекшейся крови — и по очереди взвешивали на старомодных весах в виде платформы. Сидя за шатким столиком, Джонни записывал вес каждого бивня в амбарную книгу в кожаном переплете. Затем присваивал регистрационный номер, и кто-то из егерей выбивал его на слоновой кости с помощью наборного штампа. Теперь слоновая кость считалась официально зарегистрированной — ее можно было продать на аукционе и вывезти из страны.
