Единственное место, куда можно было приехать без визы, был вольный город Данциг. Решили — едем в Данциг, там будем добиваться визы. Мы гигантскими шагами продвигались вперёд. Были молодыми, восприимчивыми. Из опыта моей поездки «назад в Россию» поняли, как важно обзавестись знакомствами, и у нас это очень легко получалось. Мы успели приодеться. У Алёши было такое открытое лицо и приятный голос. Я тоже располагала к себе. Люди к нам хорошо относились.
Приехали в Данциг. В воскресенье отправились за город. Познакомились на пляже с молодыми людьми, плавали наперегонки, угостили их и выяснили, где находится немецкое посольство. Пошли туда, и Алёша повторил свою историю. В посольстве, вероятно, в первый раз слышали о зверствах большевиков: чиновники рассказывали обо мне друг другу. Чтобы получить визу для поездки на лечение, нужно было заключение врача. Я никогда в жизни у врачей не бывала, не знала, на что жаловаться. Алёша сказал, что я плохо сплю, плохо ем, вялая безразличная, а была такая хохотушка. Главное, у меня головные боли. На это, я решила, всегда можно жаловаться — как проверить? Врач посмотрел на меня, хитро прищурился и говорит: «Хотите, я её вылечу?» Оказывается, он гипнотизёр. Посадил в кресло, стал делать всякие пассы и бормотать по-немецки. Ничего не помогло, вероятно потому, решил доктор, что я не знаю немецкого. «Ладно, хотите ехать на курорт — езжайте» И нам без затруднений выдали заграничную визу.
Мы беспокоились, что опоздали, что все наши — шесть человек, кроме нас — давно приехали. Как мы оправдаемся? В первый же день в Берлине мы просмотрели объявления в газете «Руль» и ничего не нашли. Пошли в редакцию и сами дали объявление: такой-то разыскивает своего брата поручика, прилагает адрес. Поселились не в гостинице, а у рабочего-синдикалиста, адрес которого нам дали Александр Беркман и Эмма Гольдман. Муж, жена и трое детей жили в трёхкомнатной квартире на Луизенштрассе, по нашим советским понятиям и даже по дореволюционным — прекрасно. В гостиной стояла обитая бархатом мягкая мебель. Работал один муж, но обед у них всегда состоял из трёх блюд. Правда, мясо они ели только рубленое, но по вечерам ходили в «локал», где брали по кружке пива. Нас они встретили, как товарищей. Предоставили нам для жилья гостиную-«штуб», так что тратились мы только на еду. Ценности, зашитые в пояс, предназначались для «дела», и пользоваться ими надо было осторожно. Поэтому мы ели тот же маргарин, что и наши хозяева.
